Бабуся решилась. Вооружившись неизменной метлой, она храбро вышла во двор. Бомжик из солидарности поплёлся следом, стараясь не высовываться из-под бабусиной юбки.
Оглядев двор, ничего опасного бабуся не заметила. Но возле домика Рекса кто-то был.
Рекс всё-таки вернулся. Скулил и вздыхал, как оказалось, тоже он. И не удивительно. Большущий пёс лежал у дверей своего домика на боку и тяжело дышал. Рекс был ранен. С ужасом глядела бабуся на кровь, текущую из раны на груди.
– Рексик, миленький, потерпи, я сейчас! – И она помчалась в дом за мобильником.
К счастью, ветеринары просыпаются рано. Так что не успело рассвести, как Янис уже сигналил у самых ворот. Рекс попытался было встать и залаять, но не смог и только глухо ворчал, прижав уши, пытаясь из последних сил защищать хутор. Похоже, прибыл Янис вовремя.
Хорошо, что это была не первая их встреча. Рекс очень настороженно относился к чужим, и особенно – к мужчинам. В каждом видел он потенциальную угрозу. Но с Янисом как-то постепенно «сложилось». От него, по мнению Рекса, была польза. Иногда даже – большая, в виде новорождённого телёнка, вдруг появлявшегося в хлеву, когда туда заходил непонятный дядька с чемоданчиком. Кстати, дядька, почему-то его – Рекса – не боялся. А вот бабуся явно дядьку побаивалась и внимательно слушала. Так что Рекс знал: дядька с чемоданчиком – не враг. Но на всякий случай рычал всё равно.
– Ну, показывай рану, герой. – Ветеринар присел на корточки возле большой собаки.
И посмотрел псу в глаза. И Рекс сразу замолчал. Он как-то расслабился и позволил осмотреть себя. Только глаза внимательно следили, что будет делать этот непонятный человек. Бабуся суетилась рядом.
– Похоже, кабан его порвал. Давай, Мария, неси кипяток, зашивать будем, – ветеринар своё дело знал.
Услышав слово «кабан», Рекс тихонько застучал хвостом.
– Нету кабана, ушёл кабан, победил ты его. Лежи смирно, я тебя лечить буду. Не шевелись.
Команду «смирно» Рекс знал с детства, а потому лежал не шелохнувшись, пока над ним в четыре руки колдовали звериный доктор с бабусей.
Рану продезинфицировали и зашили. Доктор ещё сделал укол из большого шприца. Рекс только вздрогнул, когда в ногу вошла игла, но не возражал. Большой пёс понимал: ему – помогают. Он даже согласился открыть пасть, чтобы получить порцию воды – наклониться и попить сам он не мог.
Закончив работу, ветеринар посмотрел на бабусю, стоявшую рядом и машинально заламывающую руки:
– Да ладно, Мария, расслабься. Вон он у тебя какой сильный, справится.
И Янис тихонько потрепал огромного пса по голове. Рекс не возражал. Он так устал, что глаза закрывались сами.
– Ну вот, – услышал он, засыпая. – Теперь порядок будет.
И действительно, со временем всё стало в порядке. Клык кабана вошёл очень глубоко. Но, к счастью, могучие мышцы пса оказались хорошей защитой, которую кабан не пробил, не задеты были ни лёгкие, ни артерия. А остальное – зажило.
Откуда взялся кабан?
А их целое стадо по осени набежало прямо на бабусины угодья собирать урожай картошки да свёклы. И всю неделю они бесчинствовали то тут, то там, разоряя поля и не обращая ни малейшего внимания на лающего пса. А этой ночью, как показали следы, подошли едва ли не к самому забору, окружающему двор. Этого Рекс, конечно, не выдержал.
И – одержал победу.
А кабаны ушли. И больше не возвращались.
Зарядил беспросветный октябрьский дождь.
Последние золотые листья на берёзах намокли, и ветки висели бурыми комками, слабо шевелящимися под редкими порывами ветра. Дождь шёл и шёл. Под ногами хлюпало, и выходить на улицу совершенно не хотелось.
Однако жизнь на ферме не позволяет отсидеться под крышей. Пробегая время от времени по двору, по возможности укрываясь старой здоровенной плащ-палаткой, оставшейся с незапамятных времён геологической молодости, бабуся изредка поглядывала на Рекса. Псу явно не нравилась погода. Да и кому, скажите, пожалуйста, понравится, когда сверху который день льёт и льёт. Особенно, если ты – собака, и у тебя нет ни резиновых сапог, ни, тем более, плащ-палатки.
Есть, правда, свой собственный, отдельный домик. Казалось бы, сиди себе там и не мокни. Но Рекс почему-то туда упорно не шёл, предпочитая отсиживаться во дворе, под унылыми дождевыми струями, мокрый и нахохленный.
