Св. Григорий Богослов и за ним блаж. Феодорит свидетельствуют, что когда богоотступник Юлиан раздавал воинам подарки, то обманом довел некоторых до того, что они бросили несколько ладану на жертвенник, полный горящих углей. За этим Феодорит продолжает: «После этой пагубной раздачи денег некоторые, получив золото, незазорно пировали вместе (с язычниками) на одной пирушке; один из них, взяв в руки кубок, выпил его не раньше, как оградив его крестным знамением, и когда один из солирующих начал попрекать ему (за это) и говорить, что это совершенно противно тому, что он сделал сам немного раньше пред этим, этот спрашивает, что такое было в поступке его, как тот утверждает, противоречащего? А тот припоминает ему об алтаре, о ладане и об отвержении Христовой веры и говорит, что этот поступок его совершенно противен христианскому исповеданию. Услышав это, многие из солирующих начали слезно рыдать, рвать на себе волосы и, вышедши с пиршества, бегать по площади, исповедуя громким голосом, что они — христиане, что они хитростию императора вовлечены в обман, выражали свою ненависть (к язычникам) тем, что они хотят искупить по опрометчивости полученное поражение по возобновлении битвы»[124].
В древности знаменовали крестом преимущественно чело: «С места казни, — говорит блаж. Августин. — крест перешел на чело императоров»[125]. Евсевий говорит о Константине Великом: «Он означил чело этим знаком спасительных страстей и особенно возносился этим победным трофеем»[126].
Посредством крестного знамения, между прочим, оглашенные выражали в древности свое исповедание христианской веры. Это видно из следующих слов блаж. Августина: «Если мы спрашиваем оглашенного: веруешь ли во Христа? — он отвечает: верую — и знаменует себя крестом Христовым: он носит его на челе и не стыдится за крест своего Господа»[127]. Услышав какой-нибудь вредный, нечестивый совет, христиане ограждали иногда самый слух крестным знамением. Св. Ефрем Сирин обращается с такими словами к злому советнику: «Я презираю твой непристойный совет из благоговения к моему отцу и ради спасения моей души и слух мой знаменую знамением дражайшего креста, чтобы не проник более яд твоих слов в мой слух»[128]. При поносных словах других также знаменовались в древности крестом. Св. Златоуст говорит: «Поношением кто преследует тебя, ты тотчас огради грудь свою знамением креста; вспомни все, что тогда (при страдании Христовом) было сделано, — и тотчас все исчезнет!»[129]. В испуге тоже знаменовали себя крестом: «Если кто сильно испугается от какой-нибудь причины, — говорит блаж. Августин, — то он знаменуется крестом»[130].
Против демонских привидений знаменовали крестом и себя, и соприкосновенные с собою предметы. Преп. Антоний, по свидетельству св. Афанасия, советовал обыкновенно своим монахам, чтобы они шли навстречу диаволу, вооружившись крестом. «Демоны, скитающиеся ночью, — говорит он, — имеют обыкновение представлять из себя ангелов Божиих, хвалить усердие (в добродетели), удивляться постоянству, обещать будущие награды. Когда увидите их, ограждайте как себя, так и домы свои знамением креста, — и тотчас они исчезнут: потому что они боятся этого трофея, на котором Спаситель, истребляя воздушные власти, извлек их на позорище»[131]. К крестному знамению обращались и в том случае, когда страсти или худые помышления смущали душу; св. Златоуст убеждает, в том случае, когда гнев или другая какая-нибудь страсть воспламеняется в сердце, обращаться к силе крестного знамения: «Если ты чувствуешь, — говорит он, — что сердце твое воспламеняется, знаменуй постоянно грудь знамением креста — и гнев тотчас рассеется, как пыль»[132]. Тот же отец сильно обличал современников, которые, не надеясь на чудесную силу крестного знамения, в болезнях и других несчастиях вместо него употребляли амулеты или различные сберегательные знаки — плод волшебства, особенно же монеты с изображением Александра Македонского.
Против употреблявших эти монеты он говорит: «Что сказал бы кто-нибудь о тех, которые употребляют (в качестве волшебства) стихи и повязки или привязывают золотые монеты Александра Македонского к голове или к ногам? Скажи мне, это ли наши ожидают, что после Креста и смерти Господней мы полагаем надежду спасения в образе языческого царя?»
