Она видела Мэри один раз, когда Эрни был еще совсем маленьким. Но Тимоти так резко с ней заговорил, что несчастная женщина поспешила уйти, не сказав ни слова. Она показалась Кэтрин красивой, но изможденной, сломленной: так сорванный цветок еще источает аромат и радует глаза яркостью, но постепенно начинает блекнуть и увядать.
Дэвид уже ждал ее за столиком, стоявшим в тени магнолии. Он встал, увидев Кэтрин, и улыбнулся так радостно, что все грустные мысли мгновенно улетучились. Осталось лишь ощущение праздника и предчувствие чего-то прекрасного. Она опустилась на стул и взяла из рук Дэвида меню.
— Я, пожалуй, возьму греческий салат и рыбу в винном соусе, — сказала она официанту, бесшумно возникшему за ее плечом.
Официант, приняв их заказ, исчез также бесшумно и незаметно. Дэвид разлил по бокалам белое вино и шутливо предложил выпить за понимание между поколениями.
— Не смейся, пожалуйста. — Кэтрин была немного задета его тоном. — Отец хороший человек, не у каждого свои недостатки. Он просто слишком переживает за меня.
— Давай сейчас не будем об этом. — Дэвид накрыл теплой ладонью пальцы Кэтрин. — Мне не хочется портить чудесный вечер спорами и выяснением отношений. Достаточно и того, что Арчибальд наговорил утром.
Кэтрин покорно кивнула и отпила вина. В конце концов, вряд ли отец всерьез станет привлекать своих знакомых для того, чтобы доставить Дэвиду неприятности. Несмотря на то, что родители иногда казались ей чересчур строгими, а порой и жестокими, Кэтрин была уверена, что сможет их переубедить. Она плохо знала жизнь, не ту, тепличную, где всегда есть кто-то заботливый, а настоящую, наполненную проблемами и горестями, которых почему-то больше, чем удовольствий и радостей.
И Дэвид, прекращая этот разговор, понимал, что ничем не докажет Кэтрин своей правоты. В двадцать девять лет она оставалась такой же наивной и беспечной, как и в пятнадцать. И стоило ли разочаровывать ее? Она была прелестной и соблазнительной, но их отношения, такие недолгие, уже зашли в тупик. Повернуть назад было невозможно, а вперед можно было пройти, лишь сломав стену из недомолвок и мелких обманов.
— Знаешь, из-за тебя я впервые за несколько лет пропускаю вечеринку у Элис, — сказала Кэтрин, надеясь, что Дэвид оценит этот намек.
— И ты сожалеешь? — насмешливо спросил он. — По-моему, там такая скука. Все эти беседы о машинах и чужих любовницах, пересказ слухов и сплетен… Неужели тебе это действительно нравится?
— Я никогда не задумывалась над этим, — растерянно произнесла Кэтрин. — Но… Наверное, я просто привыкла.
— А ты бы смогла отказаться от такой жизни? — Дэвид постарался, чтобы его голос звучал равнодушно, но весь замер, ожидая ответа.
— Не знаю… Возможно… Но зачем?
Он вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Зачем? Мысль о возможности женитьбы все чаще посещала Дэвида, как он ни пытался убедить себя в невозможности этого. Надежда прочно поселилась в душе помимо его воли. И какие бы доводы ни приводил разум, сердце шептало, что в жизни иногда случаются чудеса и не стоит прежде времени отчаиваться.
Пока официант расставлял блюда с закусками, оба молчали и, не в силах оторваться, смотрели друг другу в глаза. Что-то происходило между ними, тонкая ниточка, связавшая их, становилась все крепче. Но каждый боялся первым произнести заветные слова.
Солнце уже почти скрылось за линией горизонта, оставив на темнеющем небе лишь узкую розовую полосу. В саду начали загораться спрятанные в листве разноцветные фонарики, из зала доносились звуки музыки — это оркестр, настроив инструменты, заиграл какую-то грустную мелодию.
Ужин подходил к концу, вино было выпито, но оба не вставали, словно ожидая чего-то.
— Хочешь прогуляться? — предложил Дэвид. — Здесь, за оградой, огромный парк. А потом мы можем вернуться и выпить кофе…
— Пойдем, — согласилась Кэтрин. — Мне почему-то не хочется возвращаться домой.
Они предупредили метрдотеля, что скоро вернутся, и через решетчатую калитку вошли под густые ветви деревьев, свисавшие до самой земли. Взявшись за руки, они брели по выложенной плитками дорожке, все больше углубляясь в темноту. Редкие фонари почти ничего не освещали, из парка доносились какие-то странные звуки, и Кэтрин стало страшно.
