О.Генри: Две жизни Уильяма Сидни Портера - страница 83
«Нужный человек в нужном месте», или В дебрях большого города
«В поисках себя в Нью-Йорке» — так Алфонсо Смит, первый биограф писателя, назвал главу своей книги, посвященную первым годам жизни О. Генри в огромном мегаполисе. Довольно точное название. Справедливое.
Объявившись в офисе «Энслиз», познакомившись с Холлом и Даффи, представившись их боссу — мистеру Смиту, Портер пока еще довольно смутно себе представлял, что и о чем он будет писать. Мы привыкли думать об О. Генри как о выдающемся мастере новеллы. Но ведь такая репутация (не стоит забывать об этом) сложилась не сразу. Хотя в редакции его и приняли очень радушно, он был пока всего лишь одним из авторов журнала. Многообещающим, но все-таки «одним из…».
Как вспоминал тот же Р. Даффи, в первое посещение Портер принес несколько рукописей. Это были стихи, очерки, юмористические сценки, рассказы. Он предложил их журналу для публикации. И что интересно, почти все мелкие юмористические вещицы были напечатаны, а вот рассказы опубликовали не все.
Даффи вспоминал, что среди них была новелла — вариация на тему о «Вечном Жиде», а также «новоорлеанская история» о неком господине, сомнамбулически странствующем по городу под воздействием абсента. Обе новеллы были фантастическими. «Нечто, — писал Даффи, — напоминающее то ли Эдгара Аллана По, то ли Лафкадио Хирна»[230]. То есть совершенно нетипичные для О. Генри. Первая из них, по его словам, была позднее где-то напечатана, а вторая так и затерялась. Но среди самых первых нью-йоркских историй был и рассказ под названием «Пока автомобиль ждет», один из признанных шедевров О. Генри. Тот самый, где мы уже встречаемся с типажом, который станет излюбленным для писателя — юной, красивой, с благородной осанкой, но бедной обитательницей большого города. В нем уже есть почти все приметы «новеллы О. Генри» — емкая и точная деталь, лапидарность, выразительность языка, нарочитая будничность коллизии, незамысловатость, но убедительность сюжета. Но рассказ пока лишен «утешающей» развязки. И этим он отличается от историй, которые вскоре составят успех писателя. То есть совершенно понятно, что как художник он еще не определился в выборе дороги: пока не мог окончательно расстаться с амплуа газетного юмориста и, похоже, не понимал до конца, каких именно рассказов ждут от него издатели и читатели[231].
Впрочем, со своей темой он определился, видимо, достаточно быстро — уже в первые дни своего существования в «городе четырех миллионов». Об этом говорит прежде всего то, что «нью-йоркская тема» появляется уже в самых первых рассказах того времени.
В разговоре с Алфонсо Смитом, незадолго до смерти, он вспоминал: «Когда я очутился в Нью-Йорке впервые, основную часть времени я проводил, слоняясь по улицам. Едва ли сейчас я стал бы этим заниматься, но тогда, в самом начале, это было моим основным делом. Бывало, дни и ночи напролет я путешествовал по набережным, изучал трущобы, перемещался по Бауэри, пробирался везде, куда только мог зайти, и заговаривал с каждым, кто отвечал мне. И я не встретил там ни одного человека, кто бы рассказал о том, что мне было известно прежде: у каждого был собственный опыт, и он мне был неизвестен, и каждый обладал своей собственной точкой зрения на жизнь и на мир вокруг. Если вы сумеете говорить, как надо, то у вас есть большой шанс раздобыть по-настоящему стоящую историю. Но, как бы вы ни исхитрялись в разговоре, никогда не доставайте карандаш и записную книжку, — человек тут же заткнется, а вас пошлет к чертовой матери»
