Этот псевдоисторический обзор я делаю для того, чтобы мне не было стыдно, когда я скажу, что, в общем, Рим мне не нравится. Ни Форум Романум, ни ужасающая кирпичная развалина Палатина, ни чтолибо другое не вызвало во мне священного трепета.
Эти маниакальные размеры терм, дворцов и цирков, эта поразительная страсть строить все колоссальнее и колоссальнее, все экстенсивнее - это подлинно барочная одержимость, которая позднее заставила Павла V испортить собор св. Петра[...заставила Павла V испортить собор св. Петра. - При Павле V (Камилло Боргезе) папе римском (1605-1621), завершалась постройка и оформление одного из величайших архитектурных памятников-собора св. Петра в Риме. Большую часть работы над этим собором провел гениальный итальянский скульптор, живописец и поэт Микеланджело Буонаротти (1475-1564). В частях храма, созданных после смерти Микелачджело, преобладает парадный, помпезный стиль.]. Католичество через века подает руку языческому Риму цезарей; христианство же - всего лишь эпизод, разделаться с которым поскорее помог Рим.
Самое приятное в Риме - это некоторые маленькие божьи храмы: например, Санта-Прасседе, Санта Мария ин Космедин, Санта-Саба или даже церковь св. Климента, где похоронен наш национальный патрон Кирилл[...национальный патрон Кирилл. - Имеется в виду выдающийся просветитель Константин (827-869), в монашестве Кирилл, умерший в Риме. Вместе со своим братом Мефодием заложил на территории нынешней Чехии основы церкви, независимой от немецкого духовенства. Кирилл и Мефодий впоследствии были причислены к лику святых.]. "Tumba di San Cirillo"[Могила свитого Кирилла (итал.).], - сказал причетник, указывая в подвале церкви на потрескавшийся мраморный маленький саркофаг, придавленный несколькими оббитыми камнями. Для святого - пожалуй, слишком скромная гробница, особенно если вспомнить о пышных усыпальницах пап в соборе св. Петра.
К достопримечательностям Рима я отнес бы еще кошек на форуме Траяна. Это-небольшой газон, расположенный ниже улицы и огороженный решетками; посреди возвышается столп Траяна, один из нелепейших памятников в мире, а вокруг лежат поверженные колонны. В тот раз я насчитал на этих колоннах не менее шестидесяти кошек всех мастей. Это был восхитительный вид. Я отправился туда еще раз, лунной ночью; кошки сидели спинами друг к другу и вопили: вероятно, выполняли какой-то религиозный обряд. И я оперся на ограду, сложил руки и стал вспоминать свою родину.
Вот и у кошек есть свой бог, во имя которого они поют при луне: отчего же нет его у тебя? Ах, не нашел ты его ни в палящем зное южного Гелия, ни в холодной пышности католичества; быть может, он шептал тебе что-то среди чистоты храма Альберти или в сладостном мерцании равеннских церквушек, но ты плохо его понял. Ибо, помимо всего прочего, говорил он не по-чешски.
НЕАПОЛИТАНЦЫ
Я не стану писать вам о Везувии или Голубой пещере. Тем более не стану писать о море: порядочный человек не распространяется о красоте своей, пусть и мимолетной, любви. Но, кроме прекрасной природы, главная достопримечательность здесь - коренные неаполитанцы.
У неаполитанцев традиции - постарше римского форума. Говорят, еще Гете писал о стадах коз, которые по утрам бегают по улицам Неаполя, чтобы их доили на месте. В половине седьмого утра под моим окном раздается устрашающий рев; высовываюсь из окна - на улице стоит стадо жующих коз (с лицами английских леди), и какой-то молодец доит их, издавая поощрительные вопли. Завидев меня, он выпустил вымя и, протянув ко мне руку, закричал что-то.
Выползаешь из дому - и тут, прямо на парадной улице Виз Партенопе, лежит поперек тротуара этакий верзила, закинув руки под голову, черный, как копченая колбаса, и греет на солнце свой загорелый живот. Думаешь: ну, не умер, так спит; но стоит подойти к нему на расстояние окрика, как он вынимает руку из-под головы и говорит: "Signore, un soldo"[Синьор, один сольдо (итал.).]. Мальчишка на глазах у всех орошает тумбу и, не прерывая этого занятия, окликает тебя: "Signore, un soldo!"--видимо, требуя платы за таковое истинно неаполитанское зрелище. Если бы можно было зарабатывать криком, каждый неаполитанец превратился бы в Астора. Продавать газеты с диким воинственным рыком, вспрыгивать с ними на ходу в трамваи и поезда или от божьего утра сидеть на тротуаре над парой носков, четырьмя шнурками для ботинок, тремя лимонами и ниточкой бус и до вечера горланить, включаясь в оглушительный уличный концерт,в этом, видимо, и состоит основное призвание здешнего люда. Идешь пешком где-нибудь в районе Пуццуоли; какой-нибудь vetturino[извозчик (итал.).] решает вдруг, что ты обязательно должен сесть в его пролетку; в таком случае откажись от сопротивления. Полчаса он будет следовать рядом с тобой и кричать, кричать... Сначала поитальянски, ты не понимаешь; потом по-английски, ты делаешь вид, будто не понимаешь; потом по французски, по-немецки, наконец, заголосит: "Да, да, харашо гаспада, отто лире, ахт, майгер, мосье, вера ту, ту компри, отто лире, сер, эйт, эйт, эйт!" Наконец ты складываешь оружие перед подобным языковым феноменом и за несколько шагов до цели твоего путешествия влезаешь в его рыдван. Тогда он издает победный клич, его клячонка вздрагивает, vetturino всем телом повисает на вожжах, непрерывно вопя, каким-то непостижимым чудом делает резкий вольт прямо через канаву, изможденная лошадь сбавляет прыть, но через три шага снова подхватывает, ты летишь куда-то вниз, потом вверх, направо, налево, препоручаешь душу свою богу, и - ессо! - vetturino оглядывается торжествующе, словно победитель олимпийских заездов: приехали.
