А через год опять вот так же облегченно вздыхает.
Сад никогда не бывает окончательно устроен. В этом отношении он подобен человеческому обществу и всем людским делам.
О КРАСОТАХ ОСЕНИ
Я мог бы написать о буйных красках осени, о тоскливых туманах, о душах умерших и небесных явлениях, о последних астрах и маленькой красной розе, которая еще старается расцвести. Или об огоньках в сумраке, о запахе кладбищенских свечей, о сухой листве и прочих элегических предметах. Но мне хочется воздать честь и хвалу другому украшению нашей чешской осени: просто сахарной свекле.
Ни одно из произведений земли не живет так кучно, как сахарная свекла. Зерно ссыпают в амбары, картошку - в подвалы. А сахарную свеклу ссыпают в кучи; складывают в холмы; нагромождают свекловичными горами возле полустанков. Бесконечной вереницей тянутся телеги, груженные белыми корнеплодами; с утра до вечера вооруженные мотыгами мужчины наваливают высокие громады, придавая им правильную геометрическую форму пирамид. Все плоды земные так или иначе, всевозможными путями растекаются по отдельным хозяйствам. А свекла течет сплошным потоком - прямо к ближайшей железной дороге или к ближайшему сахарному заводу. Это произведение оптовое: оно наступает en masse[лшссой (франц.).], как на военных маневрах. Тут бригады, дивизии, армейские корпуса, подтягивающиеся к железнодорожным путям.
Поэтому они и построены в боевой порядок: геометрия - красота масс. Свекловоды сооружают бунты в виде монументальных приземистых зданий; это почти зодчество. Куча картошки - не здание. Но груда свеклы - это уже не куча: это строение. Горожанин - не любитель свекловодческих пейзажей; но как раз осенью они представляют довольно величественный вид. В аккуратно сложенной пирамиде свеклы есть что-то захватывающее. Это - монумент плодородной земле.
Но позвольте мне восславить самую бесспорную из всех красот осени. Я знаю, у вас нет свекловичного поля, и вы не сваливаете свеклу в груды; но приходилось ли вам когда-нибудь удобрять сад? Когда вам привезут полную телегу и выворотят теплую дымящуюся кучу, вы ходите вокруг, впиваясь в нее глазами и нюхом, и говорите признательно:
- Ей-богу, хороший навоз.
Потом добавляете:
- Хороший, но легковатый.
Потом - уже недовольно:
- Помету мало. Одна солома.
Ступайте прочь, вы, затыкающие себе нос, старающиеся обойти подальше эту великолепную, горячую груду: вы не знаете, что такое хорошее удобрение...
А когда клумбы получат все, что им полагается, - человек испытывает слегка мистическое чувство: он сделал земле добро.
Голые деревья - не такое уж унылое зрелище: они похожи отчасти на веники или метлы, отчасти на леса для будущей стройки. Но если на таком голом деревце дрожит под ветром последний лист, это-как последнее знамя, развевающееся на поле боя, как флаг, сжимаемый рукой одного из убитых. Мы пали, но не сдались. Наши цвета еще реют в воздухе.
И хризантемы еще не сдались. Они хрупки и воздушны, лишь слегка обозначенные белой или розовой пеной, зябнущие, словно молоденькие барышни в бальных платьях. Что? Солнышка слишком мало? И нас душит седой туман? И мочат холодные дожди? Не беда. Самое главное - цвести. Только люди жалуются на плохие условия. Хризантемы этого никогда не делают.
У богов тоже свои сезоны. Летом человек может быть пантеистом, может считать себя частью природы.
Но осенью он может считать себя только человеком. И даже если мы не крестим себе лба, то малопомалу все возвращаются к истоку жизни. Каждый домашний очаг пылает в честь домашних богов. Любовь к родине, к дому такая же религия, как поклонение какому-нибудь звездному божеству.
НОЯБРЬ САДОВОДА
Я знаю, есть много замечательных занятий: например, писать в газеты, голосовать в парламенте, заседать в административном совете, подписывать казенные бумаги. Но как бы все это ни было прекрасно и почтенно, занимающийся этим не выглядит так внушительно, нет у него той монументальной, пластичной, можно сказать, скульптурной осанки, какой отличается человек с заступом. Господи, когда вы стоите так на своей клумбе, упершись одной ногой в железо заступа, стирая пот с лица и произнося: "уф!" - вы производите впечатление прямо аллегорической статуи. Остается только осторожно вырыть вас, вынуть из земли со всеми корнями и поставить на постамент с надписью "Триумф труда", или "Властелин земли", или еще как-нибудь в этом роде.
