Над самой головой у нас грохочет лебедка. Сперва это беспокоит, но потом привыкаешь - по крайней мере знаешь, что делается на судне. По грохоту можно различить, что грузят - муку или кирпич. Просто невероятно, сколько всякого груза помещается на этом пароходике!
Уже полночь, "Хокон Адальстейн" все еще грузится в тронхеймском порту. Но вот второй, третий гудок, вскипела вода под винтом, пароход дрогнул, затрещал и тронулся с места. Счастливого плавания и покойной ночи! Только теперь, наконец, начинает пахнуть путешествием на север.
- Вставай, слышишь, вставай!
- Что случилось?
- В каюту течет вода.
- Да нет, не течет!
- Течет! Хлещет в окно!
- М-м...
- Что-о?
- Ничего. Я сказал "м-м"...
- Прошу тебя, сделай что-нибудь!
- Зачем?
- Потому что нас заливает водой! Мы утонем!
- М-м-м...
- Да не спи же, ради бога!
- Я не сплю. - Женатый человек садится и шарит в поисках выключателя. - В чем дело?
- Нас заливает водой. Из окна!
- Из окна? Гм, надо закрыть его, и все тут.
- Вот и закрой его и не мычи.
- М-м-м... - Женатый человек встает с гладильной доски, перелезает через перильца и пробирается к иллюминатору. За окном - белый день, видно море с гребешками волн. Смотрите-ка, "ikke fjord", мы в открытом море, потому-то нас и качает.
- А-а, черт возьми... - ворчит женатый человек.
- Что такое?
- Да опять льет в окно.
- М-м-м...
- Меня всего окатило.
- Так закрой окно, и все тут.
Женатый человек вполголоса изрыгает проклятья и пытается закрыть иллюминатор. Но это не легко сделать без разводного ключа.
- А, черт!
- Что там еще?
- Я насквозь мокрый. Бр-р!
- Отчего?
- В окно хлещет вода.
- Да нет, не хлещет.
- Говорю тебе, хлещет. Прямо в окно.
- М-м-м...
Наконец иллюминатор закрыт и завинчен, правда, человек чуть не вывихнул пальцы и промок, как мышь.
Скорее опять под одеяло и подложить под голову спасательный круг!
Страдальческий стон.
- Что с тобой?
- Пароход качает.
- М-м-м...
- У меня начинается морская болезнь!
- Да нет.
- Но ведь пароход качает?
- Ничего подобного.
- Так и швыряет!
- М-м-м...
- Неужели ты не чувствуешь качки?
- Совсем не чувствую.
По совести говоря, качка есть, но женщине незачем знать все. Качка даже приятна: сначала вас возносит кверху, мгновенная пауза, пароход потрескивает и плавно опускается. Потом поднимается ваше изголовье...
- Ты все еще не замечаешь качки?
- Ни чуточки!
Очень странно видеть собственные ноги выше головы, у них такой необычный вид.
- А мы не можем утонуть?
- Не-ет.
- Пожалуйста, открой окно, я задыхаюсь!
Женатый человек слезает с гладильной доски и снова открывает иллюминатор, едва не поломав при этом пальцы; но ему уже все равно.
- А, ч-черт! - вырывается у него.
- Тебя тоже мутит? - сочувственно спрашивает слабый голос.
- Нет, но в окно брызжет вода. Здесь опять мокро...
С минуту слышны только тяжелые вздохи.
- А здесь глубоко? - осведомляется встревоженный голос.
- Глубоко. Местами около полутора тысяч метров.
- Откуда ты знаешь?
- Читал где-то.
- Полторы тысячи метров. О господи! - Вздохи усиливаются. - Как ты можешь спать, когда под нами такая глубина?
- А почему бы мне не спать?
- Но ведь ты не умеешь плавать.
- Умею.
- Но здесь ты обязательно утонешь. Полторы тысячи метров!
- Я могу утонуть и на глубине в пять метров.
- Но не так быстро.
Слышен шепот, словно кто-то молится.
- А нельзя ли нам сойти с парохода?
- Не-ет.
- Неужели ты не чувствуешь, как пароход бросает из стороны в сторону?
- Да-а-а...
- Ужасная буря, а?
- М-м-м...
"Хокон" высоко поднялся на волне и тяжело заскрипел. В коридоре послышались звонки. Ага, кому-то стало дурно. Еще только пять часов утра, и открытое море, - эта часть его называется Фольда,будет тянуться почти до Рёрвика. Хорошенькое удовольствие!
Вздохи на соседней койке усиливаются, превращаются почти в стоны. Потом вдруг наступает тишина.
Встревоженный супруг торопливо встает поглядеть, что случилось. Ничего. Спит как убитая.
Качка на маленьком судне действует усыпляюще.
Как в колыбели.
Ослепительное утро, мы еще в открытом море.
Качка стала слабее, но все-таки как-то... В общем, завтракать нет никакой охоты; на свежем воздухе оно лучше.
