Какого черта?!
Рус убрал стекло дверцы и в упор, назло себе, уставился на девушку: чем она его смущает, пусть хоть раз он ее смутит.
Но тут некстати автомобили двинулись и в бампер «лендровера» Зеленина загудел «Мерседес», намекая, что время и место для решения личных проблем выбрано неверно. Рус с прищуром, как с намеком на посыл в заоблачную даль, глянул в зеркало на торопыгу и нажал на газ. Машины плавно тронулись в путь, как нитка за иголкой следуя друг за другом. И Руслан вдруг понял, что если не сейчас, то никогда он не поймет, отчего эта девушка маячит перед ним как призрак отца перед Гамлетом, если не сейчас, то никогда он не остановится, не подойдет, а так и будет двигаться в одном направлении изо дня в день, зажатый в тиски спешки и обстоятельств, как машина в пробке. И каждый раз откладывать, как покупку станка и носков.
"Я все равно опоздал. К тому же, нужно купить сигареты", — напомнил сам себе и резко ушел влево, перестраиваясь в другой ряд под «носом» маршрутки, перекрывая тем дорогу ей вперед, а себе назад. Теперь только один путь — свернуть на Цветочную, остановиться и подойти к девушке, глянуть в глаза, купить треклятую картинку и успокоиться. Где десять минут опоздания там и двадцать — сути не меняет. Зато завтра он сможет спокойно проезжать мимо, не обращая внимания на загадочную продавщицу загадочных проспектов и больше никогда и ничего не будет нервировать его на перекрестке Северной и Большой Цветочной, не нужно будет бегать от него, как черт от ладана, не придется устраивать себе экстрим по объездной и настроение не будет ухать вниз, напоминая ему об отложенном деле.
Пора понять, что она или он к ней пристал, пора, в конце концов, поставить точку на внимании к этой девчонке. Оно и, правда, не мальчик уже, ерундой заниматься.
Рус припарковался за углом музея у пиццерии, купил сигареты, закурил, поглядывая по сторонам и только тогда медленно двинулся намеченным маршрутом. На углу он остановился. Девушку еще невидно, но стоит сделать один шаг и…
"Оно тебе надо?" — пожевал сигаретку в раздумьях и выплюнул в сторону: "нет, мне хочется продолжения эпопеи!"
"Может просто наплевать?"
"Пытался".
Руслан подкурил другую сигаретку, решаясь на последний шаг и заставил себя сделать его.
С новой точки обзора девушку было видно очень хорошо, но не зря он тянул год, не зря откладывал знакомство.
Он застыл, сигаретка прилипла к губе, а взгляд сверлил незнакомку беспардонно нагло, но мужчина этого не замечал. Он словно в вакуум попал, где нет времени и пространство сжато, и никого, ничего кроме этой девчонки.
Она нерешительно улыбнулась ему: что с вами, дяденька?
Зеленин развернулся, шагнул обратно за угол и прислонился к стене, осел по ней вниз, на кирпичный выступ, не заметив, что делает.
Так бывает. Долго, долго ты бежишь от чего-то и, кажется уже убежал, а оно возьми и возникни вновь, но не позади, а впереди. И не обойти, не уйти теперь.
— Вам плохо? — спросила девушка, склоняясь над ним. Перед его носом замаячили картины формата почтовых открыток. На одной бригантина распустила паруса, на другой яркой зеленью расцветало лето в лесу, на третьей по рассветному небу плыл ангел.
Мужчина смотрел на эти открытки не желая видеть ее, что как укор, как мина с часовым механизмом замедленного действия настигла его. Уйти бы. Еще лучше не приходить. Ехал бы себе в офис, как ездил вчера, неделю назад, месяц. Что его дернуло, что притащило?
Совесть, — понял и поднял взгляд с картинок на девушку, заставил себя посмотреть ей в глаза. В безбрежной синеве не было ни намека на знакомство, ни грамма понимания, воспоминания, укора или отчуждения — в ней плескалась озабоченность, легкая как бриз тревога.
— Вы хорошо себя чувствуете?
А как я должен себя чувствовать? — чуть не спросил Руслан, но язык не повернулся и губы будто свело, сплавило вместе. Только взгляд выдал мольбу: уйди, а?
Так отмахиваются от назойливых воспоминаний, неприятных сцен, что всплывают в памяти, так бегут от приведения и… от себя.
— Вызвать "скорую помощь"?
Уйди, просто уйди, — смотрел ей в глаза и понимал: даже если она уйдет, ему уже не уйти. И ждал, смирившись: отшатнись, вспомни, закричи, ударь, убей! Но ничего, она будто не узнала его, будто впервые видела, а такого быть не могло. Он не мог ошибиться, невозможно. Эти глаза он не смог забыть, как не пытался, и этот взгляд, что не укорял, а сопереживал и благодарил в тот момент, когда должен был минимум осудить.
