Какова была её игра?
Сначала, ещё до начала активных действий, она совратила и влюбила в себя учёного мудреца, автора и разработчика системы «золотой петушок». Тот, хоть и был импотентом (кастрат – это всё же преувеличение), лишь вдвойне мучался от тяги к женскому. Ср. действия Запада в отношении СССР: первой жертвой соблазна вывешенных на витрину западной цивилизации «голых сисек» пала научно-техническая интеллигенция, авторы и разработчики ракет и атомных бомб, более других падкие на плотское по известному закону компенсации.
Откуда мы знаем о том, что у неё был предварительный контакт со зведочётом? Очень просто: если бы этого не было, петушок не дал бы ложного сигнала (и не погубил бы тем самым армии наследников).
Первый ход «активной фазы операции» – это атака на будущее страны Дадона: истребление наследников и «цвета нации» в братоубийственной войне. Фактически, подрыв генофонда: страна остаётся без будущего, и, кроме того, в ней возникает проблема наследования, проблема передачи традиции. Опять же, это рассказ про наши 70-е и 80-е.
Следующий ход – совращение самого Дадона, т.е. политической верхушки, всё теми же «голыми сиськами». «Дадон» – это Горбачёв, соблазнённый и поехавший «за сиськами» в Шемаху/Женеву, и решивший привезти их прямо к себе в страну, чтобы иметь их на месте. Здесь «сиськи» – это уже не просто сиськи, а весь связанный с ними набор ценностей – демократия, свободный рынок, гласность, изобилие сортов колбасы на прилавке и, на вершине щастья – доступная порнография и дешёвые, практически легальные (т.е. крышуемые ментами) проститутки – собственно «сиськи». Именно это и ввез в страну Дадон вместе с собой в карете.
Дальше уже совсем просто: инициировать конфликт между властью (Дадоном) и научно-технической диссент-интеллигенцией (Звездочётом), за право на обладание «голыми сиськами» (царицей) – т.е. за право быть первоисточником распространения «истинных демократических ценностей» в нашей стране. Пара Дадон-Звездочёт – это буквально Горбачёв-Сахаров. Понятно, что в этом конфликте они истребляют друг друга, а вместе с ними и самую власть.
Результат очевиден: вакуум власти, хаос, анархия и резня в царстве Дадона (никак иначе в отсутствии наследников быть не могло). А царица, естественно, моментально исчезла – т.е. наши медоточивые друзья с их «горбиманией» и «novim mishleniem» снова стали теми, кем были – алчными соседями с собственными, отличными от наших интересами. А мышление, обслуживающее эти интересы, осталось какое было – «старое».
А мы тем временем всё ещё гоняемся за миражом «голых сисек», до посинения дерясь друг с другом за право быть первоисточником правильного понимания этих Истинных Ценностей.
Вот и вся сказка.
Анализировать ершовского «Конька-горбунка» очень трудно – гораздо труднее, чем пушкинские сказки. Она непростая, с подвыподвертом, хтоническая и страшноватая. Там много загадок и тёмных мест, которые попросту за гранью линейной маскулинной логики.
В самом начале сказки возникает странный, непрояснённый, невесть откуда взявшийся и невесть куда девшийся образ бешеной кобылицы, появляющейся в поле лунной ночью. Заметим, вернувшийся после той ночи Иван в своей сказке-отмазке поминает чёрта – «в шутку», ага…
Горбунок – полуконь-получеловек, уродец и кентавр, обладающий огромной, неотмирной физической силой (помните, как он играючи расправился с ларцом, в котором был перстень царь-девицы и который был тяжестью даже для кита!) и предвидением будущего… Он ведь, как и сам рассказчик, прекрасно знал, чем всё кончится – преображением Ивана в живой воде, его женитьбой на царь-девице и венчанием на царство! Тогда почему же он отговаривал Ивана брать перо жар-птицы – то самое перо, которое, в конечном счёте, и стало ключом к этому восхождению? И почему Иван, чуть ли не единственный раз за всю сказку, его не послушал?
Далее. Почему Месяц Месяцович в сказке женского рода и выступает в роли матери царь-девицы? В детстве этот момент сказки просто невозможно было читать из-за этой половой странности. Солнце же, напротив – мужского, оно – сын Месяца и брат Царь-девицы. Которая, кстати, Ивану совершенно не понравилась («тонка»), но которая тем не менее с самого начала, как свою собственность, его использовала всю сказку – а в конце, как водится, женила на себе?
