И только что аптекарь хотел дальше развить целую теорию, оглянулся и видит, что мужиков уже нет, все рассеялись, и только сбоку за аптекарский рукав держится поп Паисий да рыжий мужик нахально смеется в лицо аптекарю.
- Эх, барин, на крестьянстве кошка пустая вещь. Вот они чему учють, а буквы не учють...
- Пойдемте, Иосиф Иосевич, у нас свое дело, - попросил поп.
И аптекарь, грустно махнув рукой, поплелся за попом на крыльцо совдепа.
Войдя в совдеп, они немного поспорили.
- Дозвольте, Иосиф Иосевич, кто же будет там говорить?
- Я все расскажу, отец Паисий. Не беспокойтесь.
- А почему не я, позвольте вас спросить? - рассердился поп.
- Что?! Глупый человек, я интеллигенция, а вы представитель культа. Разве вам верят? Не выскакивайте, пожалуйста.
- Знаем, - ехидно сказал поп, - это вы на иконостас лезете, сами вылепиться хотите.
Но Сонеберг, не возражая ни слова, успел первым юркнуть в кабинет.
Аптекарь считал своим долгом держаться с властями свободно и независимо, дабы не уронить престижа. И потому в кабинете товарища Камчаткина уселся в кресло и, закурив папироску, начал излагать просьбу. Товарищ Камчаткин, в ватной тужурочке, отказался от папиросы, предложенной аптекарем, и закурил свою собственную, - он тоже заботился и о престиже и о независимости и даже, ссылаясь на болезнь глаз, но больше для поддержания этого самого престижа, завел очки. Слушая аптекаря, он спустил очки на кончик носа, поигрывая в рассеянности карандашом, и поглядывал сквозь стенку, сквозь попа, стоявшего рядом с креслом аптекаря. Поп сесть не рискнул. Поп стоял и грыз ногти.
- Теперь вы видите, - сказал аптекарь, плавно кончая свое изложение, - почему бывший купец Хропов является опасным для населения нашего города...
- Я еще этого не вижу, - спокойно сказал товарищ Камчаткин.
- Поздно будет, товарищ Камчаткин, когда социально вредный элемент в сумасшествии своем наточит ножик и начнет кидаться. Странно, - возмутился аптекарь Сонеберг, - надо прислушаться к общественному мнению, я, как местная интеллигенция, снимаю с себя всякую ответственность. Странно. Точно я для себя хлопочу. Я хлопочу в целях медицины и общественного спокойствия.
- Хорошо, - сказал Камчаткин, - я назначу комиссию, ежели в целях медицины.
И поднялся с кресла, давая этим понять, что разговоры кончены, но тут поп не вытерпел и выскочил к самому столу.
- Дозвольте мне. Они, - кивнул он на аптекаря, - самого главного не сообщили. Он, газет начитавшись, террористический акт учинит, он на прошлой неделе мне грозился при свидетелях взрыв сделать...
- Взрыв? - сказал Камчаткин и, сняв очки, закричал: - Пантюхов!
Милиционер Пантюхов, стукнув сапогами и зазвенев, будто он уронил рояль, встал у двери.
- Слушаю, товарищ начальник.
- Приведи немедленно бывшего купца Хропова.
- Слушаю, - сказал Пантюхов и опять уронил рояль.
- Вот видите, - победоносно подмигнул поп аптекарю и снова обратился к Камчаткину: - Позвольте доложить. При свидетелях, при матушке, купец Хропов в исступлении сказал: я, говорит, тебя взорву, все говорит, сие взорву без остатку, то исть меня, матушку и церковь, - которое есть здание, то исть государственное имущество, и поелику это так, в городе вспыхнет пламя...
- Почему же вы мне этого не сказали, гражданин Сонеберг? - сурово сказал Камчаткин и подозрительно посмотрел на Сонеберга.
- Я... с медицинской точки... - залепетал аптекарь.
- Позвольте, точка точкой, а это уже пожарный факт.
- Справедливо сказано, пожарный факт, - заторопился поп, поддакивая Камчаткину, - и пока мы тут рассуждаем, Хропов, может быть, бомбы начиняет... Уже имеются материалы... Хропов закупает... - сказал поп, ехидно взглянув на аптекаря.
- Какие материалы имеются? - повторил Камчаткин и тоже взглянул на аптекаря; аптекарь сидел в кресле и старался закурить папиросу, но от волнения не мог зажечь спичку.
- Спросите, спросите его, товарищ Камчаткин, - подзуживал поп, уже подобравшийся боком к креслу и усевшийся на кончик.
- Так какие же материалы имеются, гражданин Сонеберг?
- Никаких, никаких, товарищ Камчаткин, вы не верьте: это поп со злости врет.
