Сколько пришлось идти в темноте, мужчина не помнил, наверное долго. Он часто натыкался на деревья, но в какой-то момент рука нашарила что-то, явно сделанное человеком. Дальский на ощупь определил, что это вышка, с которой пожарные наблюдали за состоянием леса. Обрадовавшись, полез вверх, несмотря на сильное опьянение цепко хватаясь за перекладины. Там можно спокойно переночевать, а Мамонту очень хотелось спать. Он и не заметил, как одолел подъем. Схватившись за перила, встал на ноги и с удивлением посмотрел вверх. Ночное небо словно сошло с ума, звезды кружились так, как будто это они, а не человек употребляли спиртное.
— За пользование площадкой для пикников платить надо, — услышал Дальский.
Оторвав мутный взгляд от звездной круговерти, осмотрелся: на краю сбитой из крепких досок платформы стоял мужик, почему-то, несмотря на теплые майские дни, одетый в меховую шубу. На голове мужика красовался рогатый шлем, а в руках наблюдатель держал вилы.
— Слуш-шай, пожарник, ты чего возбудился так? Я не курящий, пожара не будет, — попытался успокоить его Дальский. — А платить мне нечем, только чеснок остался.
— Пойдет, — ответил пожарный.
— Слуш-шай, ты самогонку употребляешь?
— Употребляю, — кивнул тот, почесав на груди шубу, — наливай!
— Щас. — Дальский достал бутылку и, наливая в подставленный работником пожарной службы стакан, глянул ему в лицо. — А чего респиратор натянул? Вроде не дымно.
— Это не респиратор, это мой нос, — объяснил пожарный и представился: — Меня Промом Вельзевулычем зовут.
— П-приятно познакомиться, — вежливо заикаясь, ответил Дальский. Радуясь обретенной в столь неожиданном месте компании, он быстро доставал из карманов остатки еды. — А меня Мамонтом кличут.
— Заметано, — согласился пожарный. Отставив в сторону вилы, он шустрыми пальцами шелушил чеснок. — По мне что мамонт, что птеродактиль — разницы нет, главное, чесночка приволок. И почти даром.
— Ну, за знакомство!
Они разлили самогонку по стаканам, каких у пожарного оказалось множество, хватило бы на целую пожарную команду.
Выпив, Мамонт спросил:
— Не тяжело в шлеме? Вообще у пожарников с гребнем, а тебе чего рогатый выдали? Снял бы, голову проветрил.
— Да таким родители уродили, не снимаются. — Пром Вельзевулыч погладил рога и кивнул на бутылку.
Через час спиртное кончилась, чеснок тоже. Экономист, глядя в лицо собутыльника и уже не удивляясь тому, что у его нового знакомого со странным именем Пром Вельзевулыч вместо носа свиной пятачок, задал извечно интересующий всех людей вопрос:
— Вот ты меня уваж-жаешь?
— Уваж-жаю, хоть ты и человек, — едва шевеля заплетающимся языком, ответил Пром Вельзевулыч. Он допил остатки самогонки прямо из горлышка, вместо закуски занюхав кисточкой хвоста. — Ну, пора…
Дальский проводил пожарного до края платформы — тот спрыгнул вниз. Экономист помахал рукой вслед, хотел, было, тоже спрыгнуть, но вовремя одумался. Вышка высокая, метров тридцать. Пожарный — мужик тренированный, наверняка не раз и не в такие бездны сигал, а вот если он повторит, то может сломать ногу.
Что-то темное пронеслось над головой Дальского раз, потом другой. Человек машинально отмахнулся, но ладонь застряла в вязкой субстанции, и Мамонта просто сорвало с платформы. Стараясь освободить руку, мужчина матерился так, словно всю жизнь провел на зоне. Спроси его сейчас, откуда брались такие замудреные словечки — вряд ли бы ответил. Он извернулся, глянул вверх — над ним угадывался силуэт дельтаплана.
— Слышь ты, Бэтмен гребаный! — заорал Дальский, стараясь не глядеть на проносящиеся внизу темной полосой верхушки деревьев. — Сворачивай свой черный плащ, разобьемся ж на хрен!!!
— Ногу сломаешь, — донесся до Дальского стон дельтапланериста, и он с ужасом нащупал пальцами что-то очень напомнившее ему фрагмент пластмассового скелета, стоявшего в кабинете биологии в давно забытой школе.
Мамонт заорал:
— Пацан, не знаю, какой Ильюшин изобрел твой кукурузник, но, сука, дай парашют, что ли?!!
Дельтапланерист заплакал. Изогнувшись, он острыми зубами впился в руку безбилетного пассажира. Тот, заорав от боли, дернулся и почувствовал, что падает. Уже в полете успел заметить горящие фиолетовые глаза любителя ночных полетов, длинное рыло и хвост. Упав в густой кустарник, Дальский долго лежал, восстанавливая дыхание. Потом перевернулся на спину, сел, прислонился к дереву и прошептал:
