Ньювейв - страница 23

Было еще бюджетное радио «Россия», от которого работал некоммерческий канал, где я занимаясь администрированием, заполняя эфир творчеством своих знакомых ди-джеев. Существовал он на деньги московских спонсоров и, как это обычно у нас бывает, все это оказалось недолговечным. Но как и в начале всей истории, всех спасал и объединял дачных дух питерского общения, который в настоящий момент превратился в целый культ, на базе которого сейчас произрастает мой новый проект «ПВА», в основе которого лежит дачная и садово-огородная эстетика (смеются). Посмотрим, что из этого вырастет.

А по поводу закономерности перетекания творческих масс между нашими городами… Мы еще давным-давно с Олегом Котельниковым подводили под этот вопрос философскую базу, увязанную с разницей в архитектуре.

Москва, конечно же, имеет спиральную архитектуру, наподобие ракушки, основанную на древнем методе градостроительства. То есть кольцевая оборона, рассчитанная на то, что враг, войдя в город, добирался до центра абсолютно измотанным. Питер же построен по стратегии, которую мы по наивности считаем голландской. Голландцы, пребывая в Японии и Китае, заимствовали эту модель «квадрата» или «клеточки». Так что и Киото, и Амстердам, и Нью-Йорк и Санкт-Петербург построены по принципу пересечения прямых улиц. «Голландское» градостроение, построенное на принципе свободного перемещения было воспринято Петром Первым, и воплощено в жизнь. Это так же отразилось на сознании граждан, и таким образом мы можем обнаружить закономерность и даже целесообразность перетекания представителей достаточно закрытых творческих кружков двух городов.

Фото 4. Рокенроллы на советских столах, фото из архива Сергея Троса, 1989

И. К. Сейчас, когда мы часто в татуировочной среде выясняем кто был первым, и каждый говорит, что был первым когда-то именно он… Я, пожалуй, не буду претендовать на этот статус. Я буду оригиналом (смеется).

М. Б. Да, были и иные, и уголовники были, а до них чуть ли не неандертальцы какие-то, например. Первичность-вторичность бывает только у макулатуры.

И. К. Но каждый был за что-то ответственен и первооткрывателем в чем-то. Пожалуй, в направлении цветных татуировок я был в каком-то роде первый или один из. Тушь «колибри» и музыкальные мотивы, это, в общем-то, то самое «открытие», за которое я готов бы был понести ответственность (смеется).

М. Б. Тогда начнем по списку вопросов, и первым будет такой. Скажи, рисование в целом присутствовало в твоей жизни и быту?

И. К. Рисование? Да, я рисовал ровно столько, сколько сам себя помню. Проще говоря, все время что-то рисовал. И к более или менее осознанным годам начал понимать, что это занятие весьма облегчает мне жизнь. То есть, будучи еще в школе, я мог получать отмазки от какого-то физического труда, рисуя. Для меня было гораздо легче и приятней написать стенгазету и проиллюстрировать ее, абсолютно неважно с каким текстом и содержанием. Чем, допустим, напильником выпилить там какой-нибудь…

М. Б. Скворечник.

И. К. Да, скворечник (смеется). Единственное, что я тогда извлек из советских уроков труда, это скорее отвращение к принудительному физическому труду, в целом, как к таковому.

Потом я поступил в ювелирное училище. ПТУ… Ювелирное училище звучит намного лучше. И тогда звучало и сейчас. Это когда меня спрашивают о моем образовании, я отвечаю – закончил художественное училище (смеются). Но это было самое настоящее ПТУ, аббревиатура, коробившая слух многих зажиточных граждан. Но опять-таки, это было не просто ПТУ, это было ХПТУ. То есть звучало еще более убийственно, но вот эта приставка в виде буквы «X» от слова «художественное» давала мне право ходить в Эрмитаж бесплатно, ну, и несколько иной статус. Но ювелир из меня не получился, потому что в те времена мне попросту не интересно было учиться, понимаешь? Не было интереса к учебе. И мысли, вот если я сейчас что-то выучу и это мне облегчит или улучшит мою жизнь, не посещали. Обычная советская бесперспективка. Поэтому оставалось только рисовать, тусовать и татуировать.

М. Б.