Мыслями Галины, испытанными в домовых склоках, овладело необъяснимое чувство вины. Не перед собачкой, нет. И не перед Нюмой. Просто чувство какой-то абстрактной вины. Это состояние своей непонятностью рассердило дворника, ей не нравились подобные загадки. Татары люди деловые, им не до сантиментов. Особенно, если каждый день встаешь ни свет ни заря. Да имеешь дело с такими людьми…
— Царский подарок, — проворчала Галина. — Небось, и сами могли бы поднести его своей собаке.
— Откуда деньги, Галь? — шутливо произнес Нюма. — Такой ошейник тысячи стоит. С пенсии только на веревку и хватит. Чтобы повеситься.
— Да хватит тебе! — осадила дворник Галина. — А сами по антикварным магазинам шастают. Не с дырявыми же карманами.
— Не понял, — произнес Нюма.
— Видела я твоего соседа в антикварке.
— А ты что там забыла? — Нюма не мог взять в толк, о чем речь.
— Подрабатываю. В магазине на Пушкарской. Два раза в неделю полы мою… Вижу, он зашел…
— Кто? Самвел?
— А то кто? Он. Сосед твой, армян.
— Армянин, — поправил Нюма. — Ну и что?
— Ничего… Стал допытываться у продавца: сколько что стоит. Самые дорогие вещи…
— Ну и что? Интересовался человек…
— Когда в кармане пусто, люди не интересуются… И все записывает, записывает. Аж продавец вспотел. Хотела я выйти из подсобки, узнать, что он там записывает. Но подумала, не моя забота… Что он там записывал?
— Понятия не имею, — буркнул Нюма.
— Так и не имеешь? Ладно. Ваше дело, — не поверила дворник. — Потом продавец пообещал ему, что будет иметь в виду.
— Что «иметь в виду»?
— Откуда я знаю? Они тихо шептались. И продавец пообещал. Сказал: заходите, — дворник Галина отступила на шаг и посмотрела на собачку. — Так сними ты с нее эту удавку, продень ошейник.
Точка взглянула на хозяина и коротко тявкнула. Нюма вертел в руке кожаный поводок. Весть о посещении Самвелом антикварного магазина его озадачила. Не самим фактом, а тем, что у соседа есть какая-то тайна. Казалось, за время совместной жизни, они все знали друг о друге. Оказывается, нет, не все… Антикварный магазин не какая-нибудь продуктовая лавка. Да и откуда у него деньги? Пособия как беженцу из «горячих точек» едва хватало на неделю жизни при таких ценах. Ну еще пенсия по старости, тоже гроши, только что заплатить за жилье.
— Да одень ты обнову собаке. Видишь, она заходится, — напомнила Галина. — А веревку отдай. Я тот куль обвяжу. А то ветер по двору разнесет…
Точка вертелась юлой. И по мере того, как Нюма приседал с ошейником в руках, верчение достигало скорости вентилятора на малых оборотах.
— Да уймись ты, глупая! — прикрикнул Нюма, стараясь справиться с дыханием. — Думаешь, мне легко с гобой возиться. В пальто-то…
— Давай я попробую, — смеялась дворник Галина. — Со мной не побалует.
— Ты не сможешь. Морским узлом веревка повязана, насмерть.
— Я не смогу?! — возмутилась сквозь смех дворник Галина и скинула рукавицы. — А ну!
Могучая фигура дворника горой склонилась над маленькой собачкой.
«О, попала! — подумала Точка. — Доигралась! Лучше бы уж дед».
Она смиренно завалилась на бок, вытянула шею и задрала передние лапы, уповая на жалость. Кофейные зеницы глаз тревожно плавали в голубоватых белках, окаймленных пушистыми ресницами…
— Я не смогу?! — повторяла дворник Галина, перепуская веревку в хитром узле. — А кто тогда сможет?
Нюма с уважением следил за ее руками.
Тяжелыми пальцами она продавила лоб собачки из расширенной петли веревки. И проворно замкнула на шее Точки кожаный ободок с какой-то замысловатой чеканкой.
— Принцесса! — восхитилась Галина. — Просто принцесса.
Точка вскочила на ноги. Отряхнулась всем тельцем, словно после купания, и лизнула замызганный сапог дворника.
— Благодарит, — пояснил довольный Нюма.
— Потому как и сама дворняжка, — согласилась Галина. — Дворняжки уважают дворников. Они понимают. Не то что другие собаки…
— Дворняжка, — с некоторым разочарованием в голосе произнес Нюма. — А мы думали…
— Дворняжка! — отрезала Галина. — Я насмотрелась на собак. Другой пес может подойти и задрать ногу на сапог дворника. Но не дворняжка. Те свое место знают.
Последние слова дворник Галина договаривала, уже направляясь с веревкой к куче тряпья, под внимательным взглядом Точки. Сноровисто перевязала весь хлам, забросила в бак и вышла на улицу… Подобно ребенку, ускользнувшему от взрослого догляда, Точка принялась метаться по двору, тыкая нос во все заметное и незаметное. Кожаный поводок послушно вытягивался из текстолитовой коробки, соединяя старого Нюму с его собачкой, точно послед с пуповиной. Казалось, поводок не имел ограничения…
