«Я попробовал А! Я попробовал В!..» Ученые убеждали, что эта одержимость активным контролем вызовет лишние проблемы при полетах «Меркурия». Нужен был человек, главный талант которого заключался бы в том, чтобы ничего не делать при стрессе. Некоторые предлагали использовать новую породу военных летчиков — радарщиков: человека из стратегической команды военно-воздушных сил или флотского офицера радиоперехвата, то есть того, кто в боевых условиях летал на заднем сиденье высокотехнологичного самолета. Он не делал ничего, только считывал показания радара, предоставив весь контроль над машиной и свою жизнь другому человеку — пилоту («Я взглянул на Робинсона, а он молчит и таращится на радар, как зомби»). Опытный зомби — вот то, что нужно. Был еще план анестезировать или транквилизировать астронавтов — не с целью избавить их от паники, а чтобы они спокойно лежали, обвешанные датчиками, и не делали ничего, что могло нарушить ход полета.
Ученые и инженеры считали само собой разумеющимся то, что подготовка астронавтов совершенно не похожа на обычную подготовку к полетам. В последнем случае человека обучали совершать определенные действия: управлять незнакомой машиной или производить на знакомой машине незнакомые маневры — сбрасывать бомбы или, скажем, приземляться на авианосец. Астронавтов обучали лишь тому, как запустить аварийную систему в случае неудачного старта ракеты или неудачного приземления и как выступить в роли дублера (дополнительного компонента), если автоматическая система управления не сможет удержать в правильном положении тепловой щит при входе в земную атмосферу. Астронавт совершенно не контролировал траекторию или скорость капсулы. Значительная часть его подготовки состояла из того, что называлось «уменьшением восприимчивости», «закалкой» или «избавлением от страхов». В психологии существовал принцип, согласно которому от дурных привычек, включая чрезмерную эмоциональность, можно избавиться с помощью серии постепенно возрастающих нагрузок в виде вызывающего беспокойство стимула. Именно это и составляло основу подготовки астронавта. Запуск ракеты считался делом совершенно новым и дестабилизирующим, в том числе потому, что астронавт ни в коей мере не мог его контролировать. Потому и изобрели серию постепенных нагрузок. Семерых парней отправили в Джонсвилл, в Пенсильванию, где находилась принадлежащая военно-морскому флоту центрифуга — устройство вроде «чертова колеса». На конце пятидесятифутового рычага располагалась кабина, или гондола. Рычаг вращался со страшной скоростью, вызывая на сидящего внутри гондолы человека нагрузки до 40 g (1 g равняется силе земного притяжения). Высокое давление, которое возникало в боевых самолетах времен Второй мировой войны при пикировании и поворотах, иногда вызывало временную слепоту, прилив крови к голове; или же пилоту не удавалось положить руки на рычаги управления. А гигантская центрифуга в Джонсвилле была построена для изучения именно этой новой проблемы скоростных полетов. В 1959 году машина была компьютеризирована и превратилась в симулятор, способный воспроизводить давление и ускорения, характерные для любых видов полета, включая и полет ракеты. На астронавта надевали высотно-компенсирующий костюм, прикрепляли датчики, вставляли ректальный термометр и усаживали в гондолу на анатомическое кресло, повторявшее контуры его тела. Рядом прикреплялись все провода, шланги и микрофоны, которые предстояло использовать при настоящем полете, а давление в гондоле уменьшалось до пяти фунтов на квадратный дюйм, как это будет во время полета. Интерьер гондолы в точности повторял интерьер капсулы «Меркурия», со всеми переключателями и мониторами. В наушниках у астронавта звучал записанный на пленку шум запуска ракеты «Редстоун», и процедура начиналась. Используя компьютеры, инженеры могли полностью воспроизвести весь ход полета на «Меркурии». Давление внутри центрифуги нарастало в том же темпе, что и в полете, до 6–7 д, после чего оно резко падало, как в тот момент, когда капсула достигала вершины своей траектории, а астронавт испытывал состояние невесомости. От астронавта требовалось нажать на несколько выключателей, как при реальном полете, и поговорить с воображаемым диспетчером, заставляя себя выдавливать в микрофон слова, не обращая внимания на давление на грудную клетку. Центрифуга могла также воспроизводить возрастание давления при замедлении — астронавт должен был испытать его при возвращении в атмосферу.
