Нужная вещь - страница 56

Кадровый офицер и его семья мирились со многим, понимая, что, когда придет время привилегий, их можно будет получить и поделить. Это было частью неписаного договора. Сделка с «Лайфом» даже защищала их от возможности того, что их личные биографии станут уж слишком личными. Тексты, хотя и написанные журналистами «Лайфа», будут идти от первого лица, и под ними будут стоять их подписи: «Гас Гриссом», «Бетти Гриссом»… — к тому же любую фразу они могут выкинуть по своему усмотрению. То же право сохранится и за НАСА. Теперь ничто не мешало парням стать такими, какими они выглядели на первой пресс-конференции: семь верующих патриотов из небольших протестантских городков, семь хороших семьянинов с превосходной поддержкой на домашнем фронте.

Летом 1959 года дела с «Лайфом» и другими изданиями шли просто превосходно. Американцы, казалось, получали огромнейшее удовольствие от того, что астронавты перевернули обычные представления о волшебстве с ног на голову. Все считали — и пресса всячески это подчеркивала, — что семь астронавтов стали величайшими пилотами и самыми храбрыми людьми в Америке именно благодаря всем обстоятельствам своего прошлого: маленьким городкам, протестантским ценностям, крепким семьям и простой жизни. Генри Льюс, основатель «Лайфа» и босс из боссов, в отношениях с астронавтами не играл значительной роли — за исключением денежных вопросов, — но все же пришел взглянуть на своих мальчиков. Льюс был ярым пресвитерианином, а астронавты казались самим воплощением пресвитерианства. Но это не было все же «американским деревенским чудом». Моральный облик астронавта сформировал Джон Гленн на первой пресс-конференции. Остальные все время дипломатично помалкивали. Все — от Льюсов и Рестонов до прессы, этого вездесущего Викторианского Джентльмена, — видели в астронавтах семь кусков одного и того же пирога, пирога мамочки Джона Гленна, из здоровых деревень американской глубинки. Этот Джентльмен думал, что видит перед собой семерых Джонов Гленнов.

Из семерых героев ярче всего сиял свет Джона Гленна. А наименее заметным, очевидно, был Гордон Купер — худощавый, на вид простодушный, по-домашнему милый парень. Он родился в Шоуни, в штате Оклахома. У него был настоящий оклахомский тягучий говор. Кроме того, Купер был самым молодым из семерых — ему исполнилось тридцать два года. Он никогда не участвовал в боях, да и в Эдвардсе не показал ничего выдающегося как летчик-испытатель. Скотт Карпентер, правда, поднялся по гигантскому зиккурату не выше Гордона Купера, но с сожалением говорил о своем относительном недостатке опыта в реактивных полетах. Купера же все это ничуть не расстраивало, что и раздражало некоторых парней, особенно Гаса Гриссома и Дика Слейтона.

Гриссом и Слейтон стали близкими друзьями практически с первого же дня, как их отобрали в астронавты. Они были вылеплены из одного и того же теста. Слейтон вырос на ферме на западе Висконсина, неподалеку от городка Спарты и национального парка Элрой. Он был выше и крепче Гриссома, довольно симпатичный и достаточно умный, раз уж ему пришлось побывать в тундре. Когда речь заходила о полетах, он не стеснялся в выражении чувств, просто излучал уверенность, остроумие, обаяние и проницательность. Но в других ситуациях ему, как и Гриссому, не хватало терпения соблюдать приличные манеры и поддерживать пустой светский разговор; как и Гриссом, он начинал смотреть перед собой непроницаемым пустым взглядом, словно перед лицом его проплывала холодная северная протестантская туча первородного греха. Дик начал летать во Вторую мировую войну, когда военно-воздушные силы были еще частью армии. А в армии постоянно попадались люди, говорившие на армейском жаргоне — языке, в котором было около десятка существительных, пять глаголов и одно прилагательное, или причастие, или что-то еще. Всегда можно было услышать, как разговаривают двое славных парней из Валдосты или Оилвилла:

— Я ему говорю: если попробуешь меня нае…ть, я дам тебе пинка в твою гребаную задницу.

— Ни хрена!

— Так вот, меня нае…ли, и я дал ему пинка в гребаную задницу.