Шелла, не спрашивая согласия Изи, — зачем лишний раз его волновать — дала добро и на этот вариант — пусть дядя Яша подаёт. Дальше видно будет.
* * *
Увы, Хуна Абович и на этот раз оказался прав. Звонок Регины вскоре после Нового Года был на грани истерики: Славик ушёл из дому. Он спутался с женой приятеля, с которым они в прошлом году подружились в ульпане. Весь год он тайно крутил с ней шуры-муры. А теперь, когда та устроилась в госпитале, она оставила мужа, сняла квартиру и увела Славика.
— Мама, я не выдержу этого! — кричала Регина в трубку. — Я сброшусь с обрыва!
— Доченька, пожалей нас с папой, — плакала в ответ Шелла. — Подумай о Бэллочке…
Она звонила родителям Славика и умоляла их повлиять на сына.
— Что мы можем сделать, — вздыхала Славика мама, — когда он нас тоже не слушает.
А папа добавлял:
— Чтобы ни произошло, мы от нашей внучки не откажемся. И Регина вправе на нас рассчитывать. Вы должны это знать и сказать ей. А может, всё ещё кончится хорошо, он погуляет, перебесится и вернётся в семью…
— И вы в это верите? — плакала Шелла. — Вы не должны пускать его в дом, раз он такой. Надо повлиять на него. В такую минуту оставить жену с двухлетним ребёнком! Когда идёт война и иракские ракеты падают на Израиль! Разве он думает о ребёнке? О её счастье?!
Она позвонила дяде Яше в Нью-Йорк и попросила поддержки. Может, он сумеет вытащить их… Неровен час, Израиль втянут в новую войну с арабами…
Тот быстро нашёл выход: он сделает Регине приглашение в гости. Пусть она приедет с Бэллочкой и останется. Так, он знает, делают многие. На первых порах они поживут у него, а когда Регина устроится, то снимет квартиру на Брайтоне.
— А если её не выпустят? — засомневалась Шелла. — Они же взяли в банке ссуду, корзину абсорбции…
— Они не первые и не последние, — успокоил её дядя Яша. — Пусть посоветуется со знающими людьми, как это делается. А нет, так я сам выясню и позвоню ей.
Шелла вновь звонила в Израиль:
— Доченька, перестань кушать своё сердце… На нём свет клином не сошёлся. Найдёшь себе другого, и лучше. Ты молодая, красивая… Жизнь на этом негодяе не заканчивается. Дядя Яша обещал помочь тебе и вытащить в Америку. А там глядишь, и мы приедем. И возьмём Бэллочку полностью на себя. Главное только, чтобы ты держала себя в руках. Запомни мои слова, он ещё получит по заслугам.
* * *
Ой… Как объяснить вам доходчиво, что такое Брайтон? Если сумеете вы представить себе Привоз в ста метрах от Ланжерона, это оно и есть. При этом пустите для полноты счастья поверху железную дорогу, а для колорита разбавьте публику детьми разных народов: китайцами, мексиканцами, пакистанцами и афроамериканцами. Только не переусердствуйте… Нашего брата должно быть больше. О, что-то стало вырисовываться…
Теперь немножечко географии. Кони-Айленд Авеню разрезает Брайтон Бич Авеню пополам. Или где-то около этого. Справа, если стоять лицом к океану, вплоть до Ошеан парквэй — проходной двор на пляж. Это как Обсерваторный и Купальный переулки. Справа, как я уже говорил вам, дети мои, Привоз в ста метрах от Ланжерона, но слева… Если мы говорим о маленькой Одессе от Кони-Айленд до Пятнадцатого Брайтона, слева — Дерибасовская.
Слева — начиная от Одиннадцатого Брайтона, выходящие на океан шикарные кондоминиумы Ошеан фронт лакшери, от трёхсот тысяч до более миллиона долларов… Напротив — театр «Миллениум», ресторан «Одесса»…
Здесь нет задрипанных домиков, заселённых преимущественно пакистанцами, турками и нелегалами из России. Это прерогатива другого Брайтона, Привоза.
А теперь, если вы вошли уже в образ того, что в Америке именуется «маленькая Одесса», предложим новоприбывшим исторический зкскурс по Брайтону «от дяди Яши». Для верности его лучше было бы озаглавить так: краткая история Брайтона в изложении Яши Вайсмана. Поскольку Яше соблюдать правила игры незачем, его история несколько отличается от официальной.
— Жизнь на Брайтоне появилась в конце девятнадцатого века, в восьмидесятых годах, когда железная дорога докатилась до Брайтон и Кони Айлэнд пляжей. Локомотив не успел добежать до океана, как умные люди выстроили четыре гостиницы, Брайтон Бич отель — наибольшая из них. Тогда же, к удовольствию нью-йоркцев, Брайтон обзавёлся ипподромом.
