Мелкий ручей журчал идеально чистой водой. Мы поспешили напиться и наполнить фляги и бурдюки.
Только я думал, что челюсть вскоре вернется на место, как из леса, плотно окружающего вулкан, вырвалось стадо лошадей.
Дикие, разномастные мустанги резко завернули, в сторону от нас. Они были достаточно далеко, так что, видимо, такой был маршрут, а не мы их спугнули. Могу поклясться, что перед тем, как они повернули, видел на спине одного из мустангов обнаженную, черноволосую женщину.
— Кто это? — спросил я Кая, взъерошивая отросшие волосы мокрой ладонью.
— Сэкка, — с улыбкой ответил Кай, продолжив движение.
Я вошел за ним в ручей и после пары шагов мы снова были среди высоких трав.
— Саннин? — спросил я.
— Да, саннин Мустангов Огненных Скал.
— Неплохое место, чтоб дожить остаток своих дней, — задумчиво поднял голову к небу я. — Есть женщина, море и еда… Быть может мне тут и остаться?
— Помнится, Сэкка убивает любого, кто проходит через Равнину Огненных Скал, — таким же тоном ответил Кай.
— И почему же мы еще живы?
— Наверное, потому что я саннин, — веселясь, подтверждает мою мысль Кай. — Да и, честно сказать, в бою Сэкке меня не победить. — Мустанги не сражаются со времен Рикудо. Так что Сэкка скорее мечтательная девочка не от мира сего.
— Как же она всех убивает? — спросил я.
Мой интерес был нездорово раздражительным. Меня бесило, что я в течении двух лет боюсь каждого человека, потому, что он может оказаться АНБУ, или охотником за головами, а в это время никому не известная девчонка живет в таком райском месте.
— Не убивает лично, — ответил Кай. — Уж не знаю как выглядит совет высших Мустангов, но это явно не низкорослые лошадки, которые целыми днями жуют травку. У большинства семей совет состоит просто из больших по размеру зверей, но не думаю, что здесь то же самое. Сотни лет назад сюда посылали огромные отряды самураев и шиноби, но не возвращался никто. Не думаю, что даже очень большая лошадь способна завалить отряд самураев. По крайней мере не уничтожить полностью.
Я покивал и разговор сам собой закончился, а мы продолжили движение. Через пару часов мы вошли в лес, и двигаясь в светлой роще меж двух гор, вышли на побережье, засыпанное круглой галькой.
…Напустив на лицо хмурое выражение и поправив нодати, высившийся над левым плечом, я неспешно шагал за Каем, что зачесал темные волосы назад, закрыл руки рукавами и шел к воротам в частоколе.
— Кто там? — недовольно прошипел голос и на стене показалось заспанное лицо, обрамленное спутанными черными волосами до плеч.
— Эй вы, ленивые свиньи! — проорал Кай. — А ну открыть ворота!
Охранник чертыхнулся, но не спешил, а неуверенно пробормотал:
— У меня при…
— Крестьянская свинья! А ну быстро поднял ворота! У меня дела! — прервал Кай.
Я едва удержался от ухмылки, настолько голос Кая походил на голос напыщенного мелкого феодала, которые считают, что мир вокруг них крутится, а сами даже лошадь обычно позволить себе не могут. Такой феодал вполне мог приказать мне убить обычного простолюдина. Конечно, если этот феодал был самозванцем, его ждет смертная казнь.
Но мертвому простолюдину-то будет уже все равно.
* * *
Спокойно свесив ноги сбоку бушприта и держась за канат, на котором трепыхался треугольный кливер, я смотрел на прямую линию горизонта.
Мне давно было интересно, будет ли меня беспокоить качка? Как оказалось — будет. Но исключительно в хорошем смысле, качка — это просто охренительно классно. Успокаивает, настраивает на благодушный лад. Наверное, если бы сейчас рядом оказалась Мила, я бы ее даже не убил.
Просто бросил бы за борт.
Справа по борту был небольшой островок, что находился прямо перед изогнутым заливом, ведущим к небольшой деревне, откуда шла дорога в строну Суны.
Мы сделали огромный крюк. Нет, не так — ОГРОМНЫЙ крюк. На всю дорогу ушло около полутора месяца, тогда как напрямую мы бы потратили ну максимум десять дней.
А ведь впереди залив и дорога в Суну — еще дня три пути.
Конечно, я понимал, что мы хрен пройдем по прямой дороге. Там все эти дворянские замашки не прокатят — даже сьогун будет обыскан, ощупан и все в таком роде. Но мне все равно казалось, что Кай хочет меня убить. Правда, за все время пути меня не посетило и мысли о том, как мне избежать моей участи. Так что я, скорее, злюсь на самого себя.
