Старомодный колокольчик над дверью звякнул, и мягкие звуки виолончельной сюиты Баха окутали ее. Она вдохнула пряный аромат смеси сушеных лепестков вместе с приятным запахом старины. Антикварные столики поблескивали английским фарфором и ирландским хрусталем. В открытых ящиках древнего комода на ножках виднелось чудесное старое белье. Оригинальный письменный стол розового дерева завален цепочками для часов, ожерельями и брошками. Все в этом магазине было высшего качества, со вкусом расставлено и идеально ухожено.
Откуда-то из задней комнаты послышался женский голос:
– Я сейчас приду.
– О, не торопитесь.
Шугар Бет как раз восхищалась пестрой выставкой викторианских картонок для шляп, шелковых фиалок и плетенных из тростника корзинок, наполненных коричневыми яйцами в крапинку, когда из полутьмы выступила женщина. Сначала Шугар Бет заметила только темные, затейливо подстриженные волосы. Женщина была одета в бледно-серые слаксы и свитер в тон. На груди переливались изумительно подобранные жемчужины.
По спине Шугар Бет словно прошелся ледяной палец. Что-то в этих жемчугах…
– Привет, – улыбнулась женщина – Чем могу по…
И тут она осеклась и замерла. Прямо посреди комнаты под французской люстрой. Одна нога едва коснулась пола, улыбка застыла на губах.
Шугар Бет узнала бы эти глаза повсюду. Глаза того же серебристо-голубого оттенка, те самые, что каждое утро смотрели из зеркала. Глаза ее отца.
Глаза его второй дочери.
– Будь у меня такая дочь, как ты, я стыдился бы называться ее отцом! – заявил мистер Голдхангер с неподдельным чувством.
Джорджетт Хейер. «Великолепная Софи»
Полузабытая горечь желчью обожгла горло Шугар Бет. Умные люди обычно стараются держать законных детей подальше от незаконных.
Только не Гриффин Кэри. Он поселил их в одном городе едва не в трех милях друг от друга и в своем закоренелом эгоизме отказывался понять, насколько трудно Шугар Бет и Уинни учиться в одной школе.
Обе его женщины забеременели почти одновременно: сначала Дидди, потом Сабрина Дэвис. Дидди высоко держала голову, ожидая, что муж постепенно справится со своим влечением к женщине, которую сама она считала деревенским ничтожеством. Когда же этого не произошло, она предпочла относиться к происходящему философски.
– Настоящая женщина должна быть выше этого, Шугар Бет. Пусть возится со своей швалью. У меня есть Френчменз-Брайд.
Когда же Шугар Бет рвала и метала из-за того, что ее заставляли ходить в одну школу с Уинни, Дидди с нехарактерной для нее резкостью напускалась на дочь:
– Нет ничего хуже жалости окружающих. Держись прямо и помни, что когда-нибудь все, чем он владеет, перейдет к тебе.
Но Дидди ошибалась. Перед смертью Гриффин изменил завещание и оставил все Сабрине и Уинни Дэвис.
Элегантная особа, стоявшая сейчас перед ней, мало напоминала замкнутую, молчаливую парию, школьного изгоя, ту, которая путалась в собственных ногах и едва не падала, когда кто-то заговаривал с ней.
Странное бессилие овладело Шугар Бет. В детстве она, естественно, не могла управлять взрослыми, поэтому показывала свою власть над единственной, кто не мог ей ответить тем же. Над незаконной дочерью отца.
– Что ты здесь делаешь? – бросила наконец Уинни, не двигаясь с места.
Не могла же она сказать, что ищет работу!
– Я… я проходила мимо и увидела магазин.
Уинни удалось взять себя в руки намного быстрее.
– Тебя интересует что-то определенное?
Откуда такая выдержка? Уинни Дэвис, которую помнила Шугар Бет, мучительно краснела, стоило только кому-то заговорить с ней.
– Н-нет. Просто смотрела.
Шугар Бет услышала свой заикающийся голос и по тому, как довольно вспыхнули глаза Уинни, поняла, что и она тоже это отметила.
– Я как раз получила новую партию из Атланты. Там есть чудесные пузырьки из-под духов.
Она положила руку на нить жемчуга. Шугар Бет уставилась на розоватые горошины. До чего же они похожи…
– Обожаю пузырьки из-под духов, а ты?
Кровь бросилась ей в лицо. На Уинни жемчуга Дидди!
– При виде очередного пузырька я всегда гадаю, кто была та женщина, которой принадлежали духи.
Ее пальцы ласкали ожерелье. Намеренный жест. Жестокий.
