Я что-то сделала не так? Столько чинных особ уставились на меня с таким видом, словно не могли поверить собственным глазам.
Джорджетт Хейер. «Великолепная Софи»
Шугар Бет доела чипсы, составлявшие ее завтрак, и обернулась к Гордону, со злобным видом маячившему у двери.
– На твоем месте я бы давно успокоилась. И не моя вина, что Эммет любил меня больше, чем тебя.
Пес поэкспериментировал немного, пробуя принять вид серийного маньяка, но подобные выражения плохо удаются бассетам.
– До чего ты жалко выглядишь.
Гордон оскорбленно фыркнул.
– Ладно, панк, так и быть.
Она поднялась из-за стола и открыла входную дверь. Пробегая мимо, он попытался сбить ее с ног, но Шугар Бет знала все его трюки и вовремя отступила, а затем последовала за ним в очередное холодное, сырое февральское утро. Правда, поскольку это Миссисипи, возможно, на следующей неделе столбик ртути поднимется до тридцати градусов. Надо надеяться, что к тому времени ее уже здесь не будет.
Пока Гордон обнюхивал кусты, она смотрела на Френчменз-Брайд, стараясь не думать о вчерашней встрече с Колином Берном. Что же, она по крайней мере не развалилась, пока не добралась до каретного сарая.
Старая вина липла к ней клейкой паутиной. Ей следовало постараться уладить былую вражду, вместо того чтобы изощряться в остроумии, но, очевидно, ей еще предстоит немало взрослеть и умнеть.
Ну почему из всех людей именно он купил ее дом? Если он когда-нибудь и говорил в интервью, что собирается вернуться в Парриш, она это пропустила. Впрочем, тогда он избегал репортеров как огня и почти не давал интервью. Даже снимок на обложке был не слишком удачным, каким-то серым и зернистым, и она оказалась неготовой к встрече с таким опасным человеком.
Она пробралась к кустам самшита и раздвинула нижние ветки.
– Давай сюда, чертов пес.
На этот раз он мгновенно послушался.
– Дай повод мамочке гордиться тобой, – добавила она.
Гордон снова повел носом. Нашел подходящее местечко посреди газона, где можно было без помех сделать дела.
– Милый песик.
Несмотря на все, что Шугар Бет наговорила Берну, она, как и вся остальная страна, прочла «Последний полустанок на границе с нигде». Как она могла пропустить историю людей, о которых слышала с раннего детства? Черные и белые семьи, богатые и бедные, населявшие Парриш в сороковых и пятидесятых. И среди них ее собственные дедушки и бабушки, Таллула, двоюродный дед Линн и, конечно, Линкольн Эш.
Интерес читателей к документальной прозе, передающей атмосферу Юга Америки, был подогрет мгновенно ставшей бестселлером книгой Джона Берендта «Полночь в саду добра и зла». Но если там шла речь об убийстве и скандале в богатом аристократическом семействе старой Саванны, «Последний полустанок» разрабатывал золотую жилу темы жизни маленького городка. На страницах повести Колина Берна о городке штата Миссисипи, сумевшем оправиться от сегрегационистского наследия, жили эксцентричные, чудаковатые люди, с которыми происходили маленькие домашние драмы из тех, что так любят читатели. И все это было сдобрено щедрой дозой южного фольклора. Другие писатели пытались делать то же самое, но любовь Берна к городу вместе с беспристрастной наблюдательностью чужака ставила «Последний полустанок» гораздо выше остальной литературы подобного рода.
Она вдруг сообразила, что Гордон трусит к дому, ничуть не устрашенный его величием.
– Немедленно вернись.
Он, разумеется, проигнорировал ее.
– Я серьезно, Гордон. Мне нужно ехать в город и, если немедленно не вернешься, придется ехать без тебя.
Она не была уверена точно, но, похоже, он показал ей язык.
– Если я пойду за тобой, ты обязательно попробуешь меня цапнуть.
Он никогда не заходил так далеко, чтобы причинить настоящую боль, но очень любил показать, кто здесь главный. И теперь преспокойно поднялся на веранду.
