В первые дни после ухода Красной армии во Львове убили около четырех тысяч евреев. Свидетели рассказывали: «Жертвы несли лопаты и должны были сами копать себе могилу, в которую они падали после расстрела».
Имперский министр народного образования и пропаганды доктор Йозеф Геббельс командировал во Львов юристов, немецких и иностранных журналистов, а также кинооператоров, чтобы они запечатлели «зверства большевиков» (см. журнал «Вопросы истории», № 9/2011). Главная партийная газета «Фёлькишер беобахтер» на первой полосе поместила репортаж из Львова с фотографиями расстрелянных чекистами людей. Партийные пропагандисты возмущались: «Как могут Черчилль и Рузвельт помогать убийцам? Уничтожение московского режима является не только европейской задачей, но и задачей мировой цивилизации. В эти дни, когда наконец разрывается кровавая завеса, опутавшая эту страну, наступил час отмщения».
Хозяином Львова при поддержке добровольческого батальона «Нахтигаль» на один день оказался заместитель Бандеры по Организации украинских националистов Ярослав Стецько. Он мечтал очистить Украину от инородцев.
«Москва и еврейство — главные враги Украины, — писал Стецько в своей «Автобиографии». — Поэтому стою на позиции уничтожения евреев и целесообразности перенесения на Украину немецких методов уничтожения евреев, исключая их ассимиляцию».
В тот день во Львове у Ярослава Стецько появилась возможность реализовать свои взгляды. Он докладывал Бандере: «Создаем полицию, которая поможет евреев устранить и защитить население».
После первого дня погромов, в ночь на 1 июля, руководитель местной Организации украинских националистов Иван Степанович Климов, псевдоним Легенда, распорядился расклеить по всему городу обращение: «Народ! Знай! Москва, Польша, венгры, евреи — это твои враги. Уничтожай их! Знай! Твое руководство — это ОУН. Твой вождь — Степан Бандера».
Уничтожение евреев и поляков во Львове было не стихийной, а хорошо организованной и продуманной акцией. Трупы, найденные в городских тюрьмах, пригодились как повод для давно задуманного погрома. Крайний национализм, или, точнее, расизм, был принципом бандеровской организации. Оуновский лозунг гласил: «Да здравствует независимая Украина без евреев, поляков и немцев. Поляки за Сан, немцы в Берлин, евреи на крюк!»
Впоследствии сторонники и поклонники Степана Бэндеры потратили много сил, доказывая, что Организация украинских националистов не имела отношения к уничтожению еврейского населения. Но небольшая немецкая оккупационная администрация не справилась бы с уничтожением такого количества людей без деятельной помощи местного населения, украинской полиции и украинских националистов.
Утром 2 июля во дворец митрополита пришел Львовский раввин доктор Левин. Просил Шептицкого воздействовать на украинцев — участников погромов. Шептицкий предложил ему остаться во дворце, но Левин не захотел спасаться в одиночку. Он ушел и был схвачен украинскими полицейскими. Этот эпизод воспроизведен в снятой на Украине художественной ленте «Владыка Андрей». Затем в фильме следует трогательная сцена — униатские монахини спасают еврейских детей. Но все это чистая фантазия. Чего не было — того не было…
Андрей Шептицкий обещал направить пасторское послание, призвать паству не участвовать в грабежах и убийствах. Он не выполнил своего обещания. Выступил против убийства евреев только в ноябре сорок второго, когда спасать было уже некого.
Украинский привет Адольфу Гитлеру
30 июня 1941 года в восемь часов вечера во Львове, в здании, которое с середины XIX века принадлежало обществу «Просвита» («Просвещение»), бандеровская организация устроила собрание представителей западноукраинских земель, на котором провозгласили воссоздание независимого государства.
Сохранился отчет о собрании, которое «прошло в обстановке небывалого воодушевления»:
«Собрание открыл речью заместитель Проводника (руководителя. — Авт.) ОУН Ярослав Стецько, который передал привет Проводника ОУН Степана Бандеры, предложил почтить память борцов, павших за свободу Украины, и зачитал священный акт провозглашения Украинской государственности. Присутствовавшие бурей оваций и слезами радости приветствовали стоя эту великую историческую минуту, а потом спели национальный гимн.
