– Не вижу необходимости задерживаться. Лучше сегодня.
– Хорошо, я сейчас отдам необходимые распоряжения.
– Спасибо.
Вспомнив, Ратный уточнил:
– Доктор, а эти… мои припадки чем-нибудь лечатся? Чтобы меня так внезапно не выключало?
– Противоэпилептические препараты есть. Но, к сожалению, они не повлияют на первопричину. И в дальнейшем припадки будут только усиливаться.
– Ясно. Можно идти собирать вещи?
– Да, пожалуйста, Сергей Владимирович.
Ледяной комок под сердцем холодил, морозил мысли и чувства. Узнать, что жизнь практически закончена, что от смерти отделяют считаные месяцы… Отстраненно, с неживым хладнокровием Сергей собрал пакеты. Коллеги по палате потянулись на обед, Ратный остался один. Есть не хотелось. Не хотелось вообще ничего – слишком жестокий на него обрушился удар.
Через полтора часа он вышел с территории больницы, обвел взором неприглядный зимний пейзаж. Доживет ли до следующей зимы? Или хотя бы осени? Тяжело вздохнув, побрел на трамвай.
Несмотря на все беды, жизнь все-таки продолжается. Пообедав в своей съемной квартире, Сергей отправился в фирму узнать о причинах задержки аванса. Беда не приходит одна – это он понял, подергав запертую дверь и заглянув в окно сквозь щель жалюзи. Пустые столы с выдвинутыми ящиками, полное отсутствие бумаг и оргтехники. Уточнив в соседних работающих фирмах, с трудом нашел даму, являющуюся кем-то вроде коменданта офисного здания. Не дослушав объяснения Сергея, женщина стребовала паспорт и, проверив данные, выложила на стол его трудовую книжку.
– Полиция уже была. Если хотите подать заявление, обратитесь к ним.
Глянув в недружелюбные глаза, Ратный отказался от мысли задавать дополнительные вопросы.
Звонок знакомому из Главного следственного управления указал путь.
Замотанный службой следак-старлей помог оформить заявление, подшил в дело, но не порадовал:
– Классическая однодневка. Получили расчет за поставку и разбежались.
– У них точно имеется «крыша» в администрации.
Сморщившись, словно хлебнув кислятины, следователь резюмировал:
– Вот это и есть самое плохое.
Все глубину пропасти Сергей осознал, когда, поужинав, лежал на диване. Наконец-то вышедшие из прострации, рационально заработавшие мозги, разложив информацию по полочкам, сделали четкие выводы.
Денег нет и не предвидится. Даже если следствие даст результат… вряд ли он доживет до получения честно заработанных.
Срок окончания съема квартиры истекает через неделю. На продление опять же нет денег.
Работы нет, да и никакая работа не позволит набрать жизненно требуемую сумму. Жизненно – ключевое слово.
Что делать?
Можно застрелиться. Но желания пока нет.
А можно использовать пистолет для более полезного занятия. К примеру, ограбить банк. Или не банк. Риск в его положении минимален, точнее, отсутствует совсем. И в случае неудачи, и в случае бездействия ждет одно – смерть.
Заиграл мобильник. Кустов.
– Слушаю.
– Владимирыч, привет. Как ты?
– Дома.
– Дома? Что, совсем все плохо?
– Хуже некуда, Константин.
– Я еду, жди.
Дернувшись поначалу перезвонить и отговорить, Сергей в итоге махнул рукой – какая, собственно, разница?
Отчаяние висело в воздухе, проглядывало тоской в глазах парней, стояло над полными чашками остывшего чая и так и оставшейся запечатанной бутылкой коньяка. Костя приехал не один – захватил с собой Саню.
Равнодушным, словно все происходило не с ним, голосом Ратный поведал обо всех черных новостях и замолчал.
– Млять, ну, можно же что-то сделать?!
– Что? Организовать сбор средств в ГУВД как бывшему работнику? Ну, на гроб и поминки разве что хватит.
– А Светка?..
Осознав, что сказал ерунду, Веселов оборвал фразу.
– Саша, даже если продать квартиру, денег не хватит. Да и не оставлю я Олю без жилья. Лучше действительно сдохнуть.
Помолчав, еще раз взвесив все обстоятельства, Ратный негромко продолжил:
– Есть один путь. Только он полностью вне закона. И втягивать вас на него я не хочу. Одна просьба. Скоро мне надо будет уехать, хотел бы оставить кому-нибудь свои вещи. Эту хату буду освобождать. Совсем. И занял бы тысяч десять. Но не знаю, сумею ли отдать. Вообще.
– Владимирыч, мы тебе друзья?
