Новый взгляд на историю Русского государства - страница 39

И Эверс справедливо заканчивает свое перечисление словами: «каждое из этих мнений уменьшает достоверность остальных, не увеличивая собственной».

Здесь дело осложняется еще и поздним их появлением. «Варяги, — говорит Шлецер, — упоминаются по-гречески только после 1100 года нашей эры (т.е. со времени крестовых походов)[31]. Они называются по-славянски варяги, что сближает их с фризами, появившимися на крайнем северо-востоке Германии в подчинении франкам». А мы прибавили к этому, что слово «фризы» созвучно с «паризами», т. е. парижанами, как назывались не только жители Парижа, но и вообще французы в Библии,[32] и потому они едва ли были на востоке Германии основным народом, а не корпорацией миссионеров или духовных орденов. Мы отметим кстати, что австрийский орден Крестоносцев возник под именем Вифлеемского духовно-рыцарского ордена в Палестине еще в лето 1217 году по Богемии, Моравии, Силезии и Польше. Он был утвержден папою Григорием около 1238 года. Его гроссмейстер, командир и рядовые члены и называются «Крестоносцы красной звезды». Их гроссмейстер теперь находится в Праге.

К довершению всего слово варяги созвучно и со словом валахи, а Валахов греки смешивали с болгарами (по-византийски — волгары), и этому нельзя удивляться, так как оба имени происходят от того же самого слова Волга. Болгары значит волгари, а Валахи представляют испорченное Вологи, т. е. Волжцы. Никита Акоминат, давая очерк истории болгар до 1206 года, всегда называет их влахами.

Точно также и о готах.

Ведь и до сих пор мы имеем готический стиль в архитектуре и знаем, что это стиль германский. Отсюда проще всего выходит, что готы были германцы времен западно-римской империи Карла Великого.

Западные готы, говорит Иордан[33], т. е. Вест-Готы, приняты были по собственному желанию императором Валентином в 377 году в состав Римской империи и поселены во Фракии.

По выражению «поселены» мы ни в каком случае не должны нигде понимать в буквальном смысле, будто какой-то народ целиком привели откуда-то куда-то. Это обычная уловка старинных историков объяснить присутствие в данной местности какого-либо народа, а в действительности надо понимать, что тут и застали их первые исторические упоминания.

Все это относится и к только что упомянутым Валахам-варягам-болгарам. Несомненно, и они получили свое название не на современной нашей Волге, а на берегах Дуная. Но если так, то Дунай, т. е. Данная река, где кочующие народы платили дань[34] византийцам в своем нижнем течении первоначально и назывался Волгой или, как прежде писали, Вольгой (по-видимому, от библейского слова Фалег, т.е. пограничная река, откуда и русское: воля) стал Дон, тоже от слова dona — дары, а потом и современная нам — Волга.

Отсюда мы видим: до какой степени ненадежны наши представления о началах даже поздних государств, вроде русского, когда мы, бросив учебники, обратимся к первоисточникам. А что же сказать после этого о «древних царствах» ?

Как образчик исторических курьезов я приведу еще народец Весь, которой образовался по недоразумению от выражения «весь народ». Так, Стриттер при исчислении Олегова войска вместо «все кривичи» читает «весь и кривичи», хотя Эверс (с. 57) и не соглашается позволить ему считать эту «весь» за «весь народ».

«Подобными курьезами полны наши первоисточники о началах всех народов и государств. Так, не шутя, нам говорят, что новгородский князь Владимир Ярославич (1052) был женат на дочери графа Гаральда, сделавшегося в 1066 году английским королем (Эверс, 1, с. 47). Но разве какой-нибудь английский граф, не говоривший даже по-русски, отдал бы свою дочь за тысячи километров дикому князю, даже не говорящему по-немецки?»

Лишь с середины XV века начали вестись в России официальные летописи «приказными дьяками» — говорят нам сами наши историки. Это было почти одновременно с завоеванием Царь-Града турками (1453 году), а потому и надежные материалы для государственной истории России мы имеем только через 200 лет после окончания крестовых походов. К тому же времени относят впервые опубликований в 1802-1809 гг. перевод, выполненный Августом Шлецером, да и то по-немецки, «Несторовой Летописи» под названием: Nestor Russiche Annalen. Гёттинген, 1802-1809. Затем уже в 1809-1819 году перевел их Д. И. Языков и на русский язык, посвятив свой перевод императору Александру I. И к этому же времени, к самому концу XVIII века или к началу XIX, относится открытие «Лаврентьевской Летописи» графом Мусиным-Пушкиным, поднесшим императору Александру I, который передал ее в Публичную Библиотеку. А издана она была окончательно только в 1846 году. И тем же Мусиным-Пушкиным в 1795 году открыта была и рукопись «Слово о полку Игореве», пропавшая во время оккупации Москвы Наполеоном в 1812 году.