Однако над Кузнецовым в редакции стали сгущаться тучи. Секретарь обкома, фигурант публикации, отделался строгим выговором. А он как раз курировал идеологию, в том числе и газету. Георгий не стал дожидаться ответного удара, и сам подал два заявления: одно редактору – с просьбой уволить его по собственному желанию, а другое – в партком, о выходе из КПСС.
Он выгребал из письменного стола свои вещи и складывал их в портфель, перед тем как навсегда покинуть редакционные стены, когда в дверь заглянула знакомая лисья мордочка.
– Отца-то хоть мог бы из статьи вычеркнуть, – обиженно протянул Константин.
– Из песни слова не выкинешь, – ответил Георгий, продолжая рыться в столе.
Он старался не смотреть на Костю. Ему было неудобно.
Из новой «Волги» вываливается модный тип в темных очках и кашемировом пальто, небрежно с пульта включает сигнализацию, с чувством собственного достоинства, не спеша, поднимается по ступенькам крыльца, зайдя в приемную, щиплет за щечку секретаршу, плюхнувшись в кожаное кресло, закидывает ногу на ногу и вальяжно приказывает:
– Верочка, подай кофе шефу.
Между тем дела у компании идут все хуже и хуже. Объем продаж резко упал, а задолженность кредиторам выросла. Только на погашение одних процентов по кредитам уходит половина месячной выручки. Кузнецов предлагает партнерам по бизнесу радикальные меры расчета по долгам, типа продажи офиса. Но Веселый ни в какую. Офис – это самое ценное, что у нас осталось. Это имидж фирмы. Без офиса мы ничто. Колька Зимин колеблется. В итоге Костя предлагает отдохнуть от тяжелых мыслей и развлечься. Они едут в ресторан. Веселый заказывает побольше спиртного. Николай, поужинав, торопится домой. А Кузнецову, принявшему стакан водки, уже море по колено. Костик тут как тут:
– Что, Кузнец, оторвемся сегодня по полной программе, как бывало раньше, в студенчестве?
Утром глава фирмы проснется с дикой головной болью и, чтобы ее как-то загасить, вначале выпьет пива. Две-три бутылки. Потом чего-нибудь покрепче. И так будет продолжаться несколько дней. Затем Георгий неделю будет болеть и отходить. Потом будет вкалывать как вол, пытаясь спасти компанию.
Чтобы рассчитаться с долгами, он займется торговлей нефтепродуктами. Костя познакомит его с нужным человеком в столице, а потом заявит старому другу:
– Все, Кузнец, теперь ты должен меня и его кормить до конца наших дней.
А москвичу по телефону он предложит следующее:
– Зачем тебе нужен этот конченый алкоголик? Давай исключим его из схемы.
Кузнецов случайно услышит эту фразу. Розовые очки тут же спадут с его глаз. Он расплатится со всеми кредиторами и уйдет из фирмы на вольные хлеба. Но очень скоро под Костиным руководством компания обанкротится.
– А что в этом зазорного, если собственность, нажитая компрадорскими буржуа на разграблении Отечества, достанется людям более достойным? – задает сам себе вопрос секретарь обкома и сам же на него отвечает. – Я думаю, если человек приносит значительную пользу обществу, занимает общественно значимый пост, общество вправе оценить его деятельность по достоинству. Очень много объектов, реквизированных у так называемых «новых русских», отдается под детские дома, приюты, много распределяется многодетным семьям и семьям военнослужащих. Но ведь на руководителях партийных и государственных органов тоже лежит очень большая ответственность. Если они будут жить в лачугах, то наверняка не смогут реализовать себя в полной мере на тех постах, куда их выдвинул народ.
– Телезрительница из Белого Яра товарищ Простоквашина в своем письме спрашивает: «Какие меры планируют принять Фронт национального спасения и правительство по защите материнства и детства?» – хорошо поставленным голосом озвучивает вопрос ведущая.
Константин Евгеньевич закидывает ногу на ногу, закуривает сигарету и, вальяжно раскинувшись в кресле, начинает рассуждать:
– Хороший и очень своевременный вопрос. За годы правления антинародного режима страна в демографическом плане потеряла столько же, сколько во время Великой Отечественной войны. Я имею в виду не только прямые жертвы геноцида «дерьмократов» против собственного народа (правда, погибших в Чечне, отравившихся поддельной водкой, покончивших жизнь самоубийством от безысходности – превеликое множество). Но самые главные наши потери были в сокращении рождаемости. Пока страной правили узурпаторы и поддерживающие их олигархи, наживавшиеся на народном горе, смертность в России превышала рождаемость. Мы вымирали как нация. И если бы не очистительная буря, приведшая к власти Фронт национального спасения, неизвестно, что стало бы сейчас с Россией, и была бы она вообще. Наши женщины перестали рожать, потому что им нечем было кормить будущих детей.
