Свет зари, пробивавшийся в окно спальни, из розового становился золотым. Бэннер лежала, прижавшись щекой к подушке. Слезы одна за другой капали из глаз и катились по щеке. Не успевала мягкая наволочка впитать одну слезинку, как за ней текла другая.
Она вспоминала прошлый вечер. Невероятно, что такое могло произойти. Пока не заявилась Лидия, все шло как по маслу. Она создала романтическое настроение, и Джейк ему поддался.
До сих пор ей никогда не доводилось соблазнять мужчину – ночь в конюшне не в счет. Бэннер пыталась вспомнить методы и приемы обольщения, которые, как клялись ее подруги, непременно помогут заполучить мужа. Хороший ужин, мягкий свет, цветы, нарядное платье, приятная обстановка – все это должно услаждать чувства мужчины, чтобы он пришел прямо к мысли: как было бы чудесно, если бы обо мне все время заботились с такой любовью и нежностью.
Бэннер всегда считала, что подобные уловки ниже ее достоинства, идут вразрез с ее честностью, да и просто нелепы. Приводя в недоумение подруг, она даже заявляла, что не хочет выходить замуж за мужчину, которым можно так легко помыкать.
Но, видно, в этих женских приемах что-то есть, раз дело пошло так успешно… пока в парадную дверь не постучала Лидия.
Джейк подскочил на месте как подстреленный. Перепрыгнул через табуретку, все еще валявшуюся на боку. Только чудо и проворные ноги помогли ему не растянуться на полу.
Бэннер пригладила волосы, прижала ладони к пылающим щекам и на несколько спасительных секунд прислонилась отяжелевшей головой к дверному косяку. Потом распахнула дверь и воскликнула:
– Мама! Какой приятный сюрприз!
– Здравствуй, милая.
От Лидии повеяло свежими ночными ароматами, впитавшимися в волосы и одежду, – так от одной ветки жимолости по всему дому распространяется сладкое благоухание.
Сердце у Бэннер ушло в пятки.
В гладкой рубашке из небеленого полотна и коричневой юбке Лидия выглядела красавицей. Ее глаза цвета виски и волосы красноватого оттенка корицы до сих пор могли вскружить голову любому мужчине. Фигура была стройной, но груди и бедра женственно полны. Какой мужчины отказался бы положить голову на ее спасительную грудь и остаться с ней на ночь? Лидия казалась мягкой и уютной, в ней словно сосредоточилось все, что нужно мужчине для счастья и довольства.
– Привет! – Лидия улыбнулась Джейку, и сердце Бэннер снова оборвалось. Улыбка матери было простодушной, открытой, дружеской, но мог ли он при виде ее удержаться и не растаять?
Джейк застыл, словно проглотил какую-то гадость и его вот-вот стошнит.
– Лидия. – В знак приветствия он только коротко кивнул белокурой головой, и Бэннер поняла, что он до сих пор не овладел собой и боится заговорить, чтобы не выдать себя. Только что он целовал одну женщину, и вдруг вошла другая, та, кого он по-настоящему желал. Такое выбьет из седла даже самого толстокожего мужчину.
Наступило неловкое молчание. Прерывая его, Бэннер шагнула вперед и указала на картину:
– Нравится, мама? Джейк как раз помогал мне ее повесить, когда твоя повозка въезжала во двор.
– А я-то не могла понять, почему вы так долго не открываете, – рассеянно ответила Лидия, рассматривая картину. – Мне нравится. – Она медленно повернулась на каблуках, окидывая взглядом гостиную. – Бэннер, ты с этой комнатой просто творишь чудеса. Здесь все так красиво и… уютно.
– Спасибо.
– Может быть, стоит зажечь еще одну лампу, – предложила Лидия, задумчиво уткнув палец в щеку. – Здесь темновато.
Бэннер хотелось, чтобы пол разверзся и поглотил ее, но, раз этого не произошло, пришлось спросить:
– Хочешь кофе?
Ей нужно было чем-то занять руки, чтобы в отчаянии не заломить их.
– Нет. Слишком жарко.
– Что-нибудь еще?
– Может, предложишь присесть? – лукаво спросила Лидия.
