– Тебе ведь не нужно сегодня разгружаться?
– Нужно. – Наконец он поднял глаза к веранде.
Бэннер готова была поклясться, что они удивленно расширились. Но, может быть, это слабый свет сумерек сыграл с ней злую шутку. Она стиснула руки.
– Тогда давай попозже. Я приготовила тебе ужин, он еще теплый.
– Я же не велел тебе ждать меня к ужину, – проворчал Джейк.
Бэннер едва сдержалась, прикусив губу. Почти физическим усилием загнала гнев внутрь. Когда он уже не грозил вырваться, спросила:
– Ты поел в городе?
Джейк пожал плечами.
– Перекусил немного.
– Но можешь проглотить что-нибудь еще? Бифштекс с картошкой, а?
Он застенчиво помялся, засунув большие пальцы за пояс.
– Думаю, немного поесть не помешает.
– Тогда пойдем.
Бэннер повернулась к двери, сделала несколько шагов, показавшихся ей мучительно долгими, и облегченно перевела дыхание, когда услышала за спиной топот сапог по веранде и звон шпор.
Джейк следом за Бэннер вошел в гостиную. Вошел беспечно, как осужденный, которому только что отсрочили казнь. На вид Бэннер казалась спокойной, но он не доверял ее настроению. Он сунул нос не в свое дело, и она ясно дала понять, что не желает, чтобы он вмешивался в ее личную жизнь. Если ей хочется строить глазки Рэнди, то кто он такой, чтобы мешать?
Тогда он ее поцеловал. Что на него нашло? Он совсем потерял голову, чуть не задушил ее, но его эмоциям нужен был выход, чреватый большими опасностями. Он бы не удивился, если бы Бэннер у въезда во двор открыла по нему ружейный огонь. А она вместо этого встретила его как короля, вернувшегося в замок.
– Повесь шляпу на вешалку, Джейк, – сказала она. – И вряд ли тебе сегодня еще понадобится кобура.
– Бэннер, сегодня днем…
– Забудь.
– Позволь мне извиниться…
– Если тебе так нужно, извинись перед Рэнди. Он не сделал ничего, чтобы ты грозил ему пистолетом.
– Я извинюсь перед ним завтра. Не знаю, какой бес в меня вселился. – Джейк беспомощно развел руками. – Росс мне велел тебя беречь, и когда я услышал, как ты кричишь…
– Понимаю.
– И еще…
– Джейк, ты жалеешь, что поцеловал меня?
Он не мог отвести глаз от ее лица. Окруженное черным облаком волос, в золотистом блеске ламп, оно сияло молочно-белым светом. Глаза требовательно распахнуты, словно от его ответа зависит жизнь или смерть. Влажные губы трепещут, как будто он их только что поцеловал.
Ответом было бы «нет». Но он не мог произнести этого вслух.
Бэннер первая нарушила тягостное молчание:
– Пойдем в кухню.
– Я еще не умылся.
– Можешь умыться там. Теплая вода готова.
Она повернулась и выскользнула из комнаты, шелестя широкой юбкой. На ней было простое хлопчатобумажное платье, но ни один наряд Бэннер не выглядел простым. Зеленое платье украшали кремовые кружева. Такое сочетание цветов подчеркивало фигуру. Плиссированный фартук был надет скорее для красоты, чем по необходимости. Пояс его завязывался сзади на талии самоуверенным бантом.
Бэннер обернулась и заметила, как он ее разглядывает. На мгновение глаза их встретились, и она предложила:
– Можешь умыться в раковине, пока я накрываю ужин.
Джейк кивнул, по-прежнему не в силах произнести ни слова.
Посреди стола стояла ваза с полевыми цветами. Цветы были свежие. Джейку, которому много раз доводилось есть из оловянной миски позади кухонного фургона, убранство кухни показалось роскошным: как ресторан в отеле «Эллис» в Форт-Уэрте, где столы застелены льняными скатертями и салфетки свернуты в узкие треугольники. С плиты доносились удивительные ароматы. В лампах с прикрученными фитилями дрожали крошечные язычки пламени.
Если бы Джейк не так хорошо знал Бэннер Коулмэн, он бы решил, что она замыслила недоброе.
– Я целый день тушила мясо с луком на медленном огне, чтобы оно было ароматнее, – пояснила она, возясь у плиты.
Джейк подошел к раковине, расстегнул рукава рубашки, закатал их выше локтей.
– Пахнет неплохо. – Как она и обещала, в тазу его ждала теплая вода. Он погрузил в нее руки и начал их тереть бруском мыла. – Я съел яичницу с ветчиной в городе, в кафе у Мейбл. Ужасно невкусно.
Бэннер насмешливо фыркнула.
– Разве это обед для работающего мужчины?
