Бэннер пристроилась в седле перед Джейком, завернувшись в одолженное одеяло. Его руки надежно держали ее, но даже тепло его тела не могло унять дрожь, пробиравшую ее до костей. Ей было холодно и очень плохо. В другое время она была бы счастлива, что едет с Джейком на одной лошади, что он обнимает ее и бережно склонил к ней голову. Но сейчас у нее не было сил радоваться.
Добравшись до моста, что разделял Излучину и ранчо Бэннер, всадники остановились.
– Куда поедем? – спросил Джейк. – В Излучину или к тебе?
Мысль о сухой теплой постели в спальне на втором этаже, где прошло безмятежное детство, была соблазнительной. Но Бэннер устала донельзя. Родители наверняка заставят рассказывать о поездке во всех подробностях, а у нее не было сил. Кроме того, она соскучилась по своему маленькому уютному домику.
– Я хочу домой.
Джейку не было нужды спрашивать, что Бэннер называет домом. Он на мгновение взглянул ей в глаза и все понял.
– Бэннер хочет ехать через реку! – крикнул он Ли и Мике. – Расскажите всем, что с ней все в порядке и что поездка прошла успешно. Если завтра будет так же лить, предупредите Джима, Пита и Рэнди, чтобы не выходили на работу. По-моему, мы все заслужили выходной, особенно Бэннер.
– Осторожней на мосту, Джейк, – предупредил Мика. – Река поднялась.
Джейк это уже заметил. От моста до поверхности бурной вспененной реки оставался от силы метр-другой.
– Мы поедем медленно. Отправляйтесь домой и не забудьте сказать, что с нами все хорошо, чтобы Росс и Лидия не беспокоились.
Он глядел ребятам вслед, пока они не скрылись из виду, потом крепче обнял Бэннер и повел упиравшегося Бурана через мост. Жеребец ступал осторожно. Джейк крепко держал поводья.
Даже в темноте Бэннер различала внизу буруны и водовороты. Она крепче прильнула к Джейку. Согреться бы и обсохнуть поскорее. Ей было плохо, но она не могла с точностью указать, что у нее болит. Когда она доберется до дома, ей станет лучше. Без всякого сомнения.
Наконец они достигли другого берега, и Джейк облегченно вздохнул. Утром, если погода наладится, надо починить мост. Ему с работниками давно пора заняться мостом, даже если для этого придется оставить стадо в Ларсене еще на день.
Маленький домик на поляне казался заброшенным. Он храбро противостоял натиску дождя. Бэннер подумала, что нет на свете места прекраснее. Джейк спешился первым, снял ее с коня и пронес несколько шагов до дома. Бэннер достала ключ из ридикюля, пристегнутого к запястью, и отперла дверь. Чуть не падая, ввалились внутрь. Джейк нашарил на ближайшем столе лампу и зажег ее.
– Я наследил на полу. – По дороге к камину за ним тянулась цепочка грязных лужиц.
– Ничего страшного. Пожалуйста, разведи огонь, – попросила Бэннер. – У нас есть сухие дрова?
Джейк заглянул в ящик.
– Полно. Наверное, Джим позаботился. Пойди переоденься. А я к тому времени разведу хороший огонь. – Сидя на корточках у каминной решетки, он улыбнулся ей через плечо.
От его улыбки Бэннер почти согрелась, почти, но не совсем. Она вошла в спальню, нащупывая в темноте лампу и спички. Руки дрожали так, что она едва сумела чиркнуть спичкой. Если согреться и обсохнуть, эта изматывающая дрожь пройдет. Она это знала. Голова прояснится. Предметы перед глазами не будут расплываться. И в животе перестанет крутить.
Бэннер стянула мокрое платье и аккуратно повесила его на стул сушиться. Натянула через голову ночную рубашку и укутала ею посиневшие, покрытые гусиной кожей руки. Запахнула теплый зимний халат, натянула пару чулок, единственным достоинством которых было то, что они согрели окоченевшие ноги.
Не схватила ли она лихорадку? Может быть, поэтому ее так знобит? Ведь стоит лето. Даже под ливнем она бы так не замерзла. Мысль о еде вызывала отвращение. В животе явно было неладно. Бэннер редко тошнило. Поэтому неприятный симптом ее тревожил.
Она вернулась в гостиную и увидела, что Джейк сдержал слово. Оранжевые и желтые языки пламени лизали дрова в камине. Он переворачивал их железной кочергой, чтобы лучше продувались. Услышав шаги, он обернулся.
– Иди к огню. – Джейк взял Бэннер за руку и подвел к камину. Не лихорадка ли у нее, подумал он. Глаза неестественно блестят, будто стеклянные. Он растер ей руки выше локтей. – Ну как?
