– Миланиэль. Миланиэль ден Древинар.
– Так вот, Миланиэль, – кивнул советник. – По вашей милости барышня Воронцова спала несколько часов за двое суток и подвернула лодыжку, а уж сколько страху натерпелась… Из-за вашей прихоти половина полицейского управления всю ночь на ногах. Присовокупите сюда еще и аврал из-за недавнего взрыва и скорого приезда государя… Вот Голубев, например, на могилах уснул!..
По мере того как Вельский продолжал накидывать обвинения, Мила горбилась все больше.
– Так что же нам с вами делать?
«Понять и простить», – едва не вырвалось у меня, но нет. Мила определенно заслужила наказание. По ее милости я теперь не знаю, что мне делать: моя работа требует постоянной беготни, а мне ступить на ногу больно! Да и нагружать мне ее неделю нельзя, так врач сказал… Как же быть? Уволиться? Опять идти спать на лавку в парке? Что?!
А Руслан – придурок!.. Это все из-за него.
– Как ваша нога, Вероника Сергеевна? – словно прочитав мои мысли, уточнил Вельский.
– Болит, нагружать нельзя неделю.
– Значит, так, – обратился граф к Миланиэль. – До утра следующего дня посидите в камере заключения. Думаю, это пойдет вам на пользу. Я поговорю с вашим руководством, и всю следующую неделю вы отработаете в трактире «Алк-аш», будите заменять барышню Воронцову.
Ого!
Далее Всеволод Александрович обратился уже ко всем:
– Надеюсь, все здесь присутствующие обратили внимание на то, что наша с вами беседа проходит в весьма демократичном, доверительном ключе. Преступления так и не свершилось, что просто не может не радовать, иначе допрос каждого велся бы отдельно и далеко не в этом кабинете.
Успокоившиеся было «двоечники» вновь подобрались и напряглись.
– Давать какую-то оценку и выносить решение по поводу деятельности вашей «дружины» я не буду, – обратился Вельский к Миколе и Дорофею, – это прерогатива нового начальника городской полиции. Вы, молодые люди, можете быть свободны, но перед тем вам придется оформить подписку о неразглашении информации по данному делу.
Вельский обернулся к двери и слегка повысил голос:
– Тимур!
Дверь тут же отворилась, и на пороге возник орк-секретарь.
– Будьте любезны, проведите господ дружинников на пост дежурного, пусть там заполнят документы и могут быть свободны. Кроме того, захватите с собой барышню ден Древинар, она до завтрашнего утра арестована. Свяжитесь с городской администрацией, передайте, что в ближайшую неделю барышня берет отпуск за своей счет, с Полевским я потом переговорю отдельно. И да, милая барышня, – обратился Вельский к эльфе, – жалованье за неделю работы в трактире вам придется передать Веронике Сергеевне в качестве компенсации морального вреда. Выполнять! – Это уже секретарю.
Дружинники и Мила повскакали со своих мест и направились вслед за секретарем.
– Ты, Голубев, иди домой, досыпай. Сегодня даю тебе выходной, а вот завтра уже поговорим.
Дождавшись, когда лейтенант закроет за собой дверь, граф продолжил:
– Ярослав, вы тоже на сегодня свободны. Последние дни выдались насыщенными, нам всем нужно отдохнуть. Идите и Веронику с собой заберите… Милая барышня, вам все понятно?
– Э-э-э… То есть фактически у меня намечается внеплановый оплачиваемый отпуск, так? – все еще не веря своему счастью, уточнила я.
– Да, вы все верно поняли. И, пожалуйста, не попадайте за это время в очередной переплет, просто мирно посидите в библиотеке, погуляйте по городу и… в общем, не заставляйте сажать вас за решетку до отъезда государя… Вам все понятно?
Привычно уже захлебнулась негодованием, тяжело вздохнула и коротко кивнула.
– Замечательно. А теперь идите.
Уговаривать дважды не пришлось. Мы дружно попрощались с Вельским, встали… правда, я тут же с шипеньем плюхнулась назад. Ярослав поднял меня на руки и направился к двери. Не удержалась и в последний раз кинула взгляд на идеальное породистое лицо государя.
