Снова осмотрелся. Вокруг ничего не изменилось — столы, инструменты, стена со шкафчиками квадратными большими, каталки ещё тут. А на каталках трупы лежат. На столе тоже есть, но там совсем кошмар — выпотрошили бедолагу так, что рёбра наружу торчат.
— Бррр. — Сказал Штык и насторожился — идёт кто-то. Чего делать? Пожал плечами, обратно лёг.
В тишине морозной, какая редко случается, ибо нет тут ни ветра, ни снега, ни даже дождя, шаги те слышно. И приглушённый разговор. Штык уши напряг, все какие были и постарался услышать, чего там говорят. Фиаско, почти полное. Удалось расслышать несколько слов, да и те, от одного из собеседников, того, который женским голосом говорит. Мужчина отвечал невнятным сердитым басом и, судя по тому, как дрожал голосок девушки, отвечал ещё и презрительно. Штык приоткрыл один глаз — бородатый мужик толкнул дверь, вошёл в помещение. За ним девушка в белом халате, с белокурыми волосами, симпатичным личиком и фигуркой точёной, к нему головы повернули. Поспешно откинулся обратно и замер, как будто мёртвый весь.
— Странно. — Сказал бородатый. — Кажется, этот покойник был в закрытом мешке. Хм.
— А кто это? — Пискнула девушка.
— Мутант.
— О! Тот самый мути, который напал на полицию?
— Вот же пидорасы. — Прошептал Штык и тут же прикусил язык — в переносном смысле, конечно же, прикусил. Язык ведь не казенный, кусать его не нужно, ибо свой он, родной, вот.
Однако глаза он всё же чуть-чуть приоткрыл. Оба в халатах подошли к нему и стоят, смотрят, насупив брови. Девушка вот прям перед ним стоит, сантиметров десять всего, животик у неё плоский, топик высокий, кожу шелковистую видно — а как пахнет! Ах и ах! Ну, просто чудо. А ниже взгляд скосил — аж зубы свело. В юбочке коротенькой, а ножки — ну просто слов нет…
— Ой! — Пищит девица и назад отходит. — Что это??? — Последнее прям с визгом произнесла.
— Где? — Не понял бородатый.
— Там! — В ужасе тычет девушка пальчиком куда-то в середину покойника.
Бородатый туда глянул и замер оторопевший весь. Лежит труп на каталке. Ну, так-то понятно всё, тут их много, все лежат, мёртвые они, вот и лежат. Мешок не по уставу порван в лоскуты, хрен его знает почему. Нижняя часть мешка уцелела, не разорвана, и теперь сильно вспучилась, а! Ну так понятно всё — полиэтилен толстый, как сложился, так и лежит весь вспученный, а обратно сам собой не укладывается. Ничего не обычного. То он девушке и сказал.
— Не надо только истерик Лиззи. Я лично провёл первичный осмотр тела, это мутантское отродье мертвее мёртвого. — Добавил патологоанатом. — Ты тут ещё много чего увидишь и скажу я тебе, то же самое, что и всем практикантам — если ты любишь ужастики про восставших мертвецов, тебе тут делать нечего. Потому как будет тебе, что попало мерещиться каждый день.
— Я поняла. — Девушка покраснела до корней волос, взор потупила, ножкой шаркнула, грудь у неё колыхнулась, вздутие на мешке для трупа, подозрительно шелохнулось… — А!
— Что опять? — Рычит бородатый труженик описи и первичной утилизации почивших граждан.
— Шевельнулось! — И пальцем тычет.
— Да ёп твою мать! Смотри сюда курица!
Руку положил на вздутие и говорит.
— Видишь? Никакого, ничего, блять! — И руку отдёрнул, словно ошпарился.
Как-то тихо стало, только слышно, как тихонько подошвы шаркают. Штык вздохнул грустно и сел. Голову повернул. Стоят они тут, к стене прижались и сами белые как их халаты.
— Чувак, чё так грубо? Не умеешь блять не берись. — Проворчал он, выпутываясь из пакета. Свесил ноги, поболтал ими. Глянул вниз. Там всё чуть не в ключицу уже бьётся. Снова на местных работяг глянул. — Не, народ, ну раз такое дело, оно ж как-то решать надо. Ну, чё?
— Г-г-г… — Лепечет мужик, девушка вот-вот в обморок грохнется.
— Чё мычишь-то? Вопрос как решать будем? — Пальцем показал, куда показывать неприлично.
— К-какой в-вопрос?
— Вот этот. — Снова туда показывает. — Что встало, должно упасть. Кто помогать будет?
— А?
— Хуй на! Пиздуй отсюда, мохнорылый. Педик блять. — Мужик ринулся прочь — в ногах силу Великую почуял он. Девушка ему вслед смотрит и пищит, ноги у неё подкашиваются, вот-вот инфаркт схватит. — Кис, в натуре, нашла с кем тусить. Нет, ты видела? Он же меня за хер ухватил, как блять девственник бабу за титьку! Ваще пиздец. — Помолчал, голову на бок наклонил. — Кстати, кис, а ты как? Ну, помочь дяде не хочешь? Я не привередливый, можешь ручками, там ротиком, да как хочешь, просто понимаешь, у меня, ну, болезнь такая редкая, я короче, сам не умею. А?
