Да ты чем полон, шут нарядный?
Пушкин
Как долго, как мучительно, как страстно
Искали выразительные средства
Служители высокого искусства,
Чтоб выразить точнее, глубже, ярче
Юдоли сей плачевной содержанье!
И с каждым новым веком становились
Все выразительнее средства. Ну а цель
Из вида постепенно потерялась...
Выражали содержанье —
Да не выразили!
Сдерживали выраженья —
Да не выдержали!..
Днесь в плане выражения —
большие достижения,
но в плане содержания
заметны ухудшения —
сплошное беснование,
сиречь осатанение...
Ибо то не содержанье,
Чем исполнен здесь любой!
Ты, прости за выраженье,
Полон дряни, милый мой!..
Ибо вакуум корежит
Форму изнутри —
Посмотри, какие рожи,
Только посмотри!..
Тут частушка будет кстати,
Слышанная в детском саде —
«Сидит Ваня на крыльце
с выраженьем на лице.
Выражает то лицо,
Чем садятся на крыльцо!»
С необщим выраженьем рожи
Я скромно кланяюсь прохожим.
Но сложное понятней им.
А мы... Ничем мы не блестим.
Понятней сложное, приятней
Им площадная новизна,
Ребяческая крутизна
И велемудрая невнятность.
Cие опять прельщает их.
А мы-ста будем из простых.
Мораль из моды вышла ныне,
А православие вошло,
Уж так вошло, что все едино —
Писать об этом западло.
Пристойней славить смерть и зло.
Не зло – так боль, не смерть – так блядство
Пристойней и прикольней петь.
Пристойней тайное злорадство,
Что нам Врага не одолеть,
И что исчезнул, как туман,
Нас возвышающий обман.
А низких истин – тьмы и тьмы,
И вечно царствие Чумы.
Всего ж пристойней и приличней
Варраву выбрать навсегда,
Ведь он гораздо симпатичней
Малопристойного Христа!..
Но романтический поэт,
Безумец, подрывает снова
Благопристойности основы,
Клеймит он снова хладный свет!
Noblesse oblige и volens-nolens,
Такая уж досталась доля,
Такой закон поэту дан —
Он эпатирует мещан
Враждебным словом отрицанья,
Не принимая во вниманье,
Пропал он нынче или пан!
Вот почему нравоученья
И катехизиса азы
Во вдохновенном исступленье
Лепечет грешный мой язык.
Дрожа в нервическом припадке,
Я вопию, что все в порядке,
Что смысл и выход все же есть
Из безнадежных общих мест,
Что дважды два еще четыре
Пою я городу и миру!
Есть упоение в говне,
