Зайгер заявил, что после войны хотел бы возобновить частную практику, но под псевдонимом, чтобы не зависеть от репутации дяди, как раньше. По всей видимости, он спрашивал у Холмса разрешения отступить от фамилии. Мой друг предложил племяннику воспользоваться вымышленным именем на основе его тяготения к вымышленной фамилии Банкрофта, которой тот пользовался в Министерстве иностранных дел. Они попробовали несколько вариантов, прежде чем Холмс предложил нечто действительно привлекающее внимание, припомнив комментарий, сделанный им в конце йоркширского расследования в июне 1896 года. Зайгер решил, что возьмет имя, предложенное Шерлоком Холмсом: Солар Понс.
Конечно, до этого оставались годы. В ходе той утренней беседы в Йоркшире, когда все остальные спали, вряд ли Холмс и Зайгер подозревали, что ждет их обоих. Нам предстояли и взлеты, и падения. Нам также еще предстояло узнать, что в октябре того же года барон Эннесфред Кролл совершит побег из-под ареста, вернет себе свое имя и позднее станет так же досаждать Зайгеру, как и профессор Мориарти – Холмсу.
В то утро я встал довольно поздно, и был совершенно обескуражен, посмотрев на часы. В спешке одевшись, я сбежал вниз. Роберта никоим образом не выказала своего отношения к тому, что я так долго спал. Они с Шерринфордом и Вильямом поднялись с рассветом, чтобы приступить к повседневным делам, а Холмс и Зайгер уже отправились проверить заключенного.
Чуть позднее утром, когда я как раз заканчивал поздний завтрак, во дворе послышалось какое-то волнение. Роберта наклонилась и сказала:
– Вам лучше выйти, доктор Уотсон.
Выбравшись на солнце, я увидел, как несколько человек выходят из крепкой двуколки Гриффина. Когда мои глаза привыкли к свету, я узнал Холмса и Зайгера. За ними неуклюже шли Майкрофт Холмс и похожий на него молодой человек, который мог быть только Банкрофтом.
Шерринфорд и Роберта поприветствовали своего блудного сына. Вильям и Зайгер расплылись в улыбке, а Майкрофт кивнул мне. Как только Банкрофт освободился, он подошел ко мне и представился:
– Банкрофт Понс, доктор. Приятно познакомиться.
– И мне, – ответил я, пожимая ему руку.
– Банкрофт Холмс, – уточнила мать. – Теперь ты дома, а это глупое имя оставь для Лондона.
– Как пожелаешь, – ответил Банкрофт.
Мы вошли внутрь, и Роберта принялась хлопотать по дому, приготавливая закуски и напитки. Я был не так уж голоден – в конце концов, я только что перекусил, – но все-таки съел кусочек аппетитного бисквитного кекса. За столом обсуждали события прошедших дней. Майкрофт и Банкрофт объяснили, что им удалось покинуть Лондон на поезде специального назначения, как только они получили телеграмму Тенли, в которой были описаны подробности ареста барона Кролла.
– Насколько я понимаю, брат, ты оказался полезен, – сказал Банкрофт Зайгеру.
– Он прямо-таки оказался мостиком к свету, – сказал Холмс, и его младший племянник комично раздулся от гордости.
Банкрофт фыркнул.
– Мостик к свету, да уж! Если бы ты только подходил к учебе с тем же рвением, как к своему будущему призванию детектива!
– Кстати, Уотсон, – сказал Холмс, меняя тему разговора, – барон Кролл пытался прошлым вечером покончить с собой.
Я удивился:
– Да? Но как?
– Охрана думала, что он спит, а он тем временем делал петлю из простыни. Впрочем, эту попытку удалось предотвратить.
– Тем лучше, – сказал Майкрофт. – В конце концов нам придется его отпустить, но сначала мы получим всю необходимую нам информацию.
Барон Кролл пребывал в камере в течение нескольких месяцев. Тенли и сотрудники департамента, которых прислали из Лондона, тщательно его допрашивали. Для надежности его не стали переводить в более крупную тюрьму. Однако еще до того, как барона собрались выслать в Германию, ему удалось бежать.
Крупный Майкрофт, сидевший в маленьком кресле, сменил положение.
– Барон Кролл, по всей видимости, питает отвращение к имени Холмсов.
– И к фамилии Понс, – добавил Банкрофт. – Когда мы представились, он, конечно, запомнил наши имена, но выказал ту же ненависть, что и к дяде.
– Понс, Понс! – воскликнула Роберта. – Лучше бы ты никогда не пользовался этим именем.
