И они не стали возвращаться к летающей нелепице. Спустившись по ступеням, они наконец обменялись понимающими взглядами и неторопливо пошли в сторону древнего берега. Они знали, что рано или поздно сюда придут с небес другие — и тоже останутся здесь.
Солнце и ветер ласкали их, мягкая пыль синим ковром стелилась им под ноги, и всё вновь было прекрасно в этом прекраснейшем из миров.
«В глубине его голубых глаз притаились чуть заметные золотые искорки»,— донеслось им вслед из открытых ворот.
Но они уже не слышали этих слов, они слышали совсем другое…
А где-то высоко в горах, в серебряной гробнице, вечным сном спал Джефф Спендер, и лежали в гробнице свечи и сосуды с винами, изготовленные десять тысяч лет назад.
Николай Романецкий
Мужская привилегия
— Загадай желание,— сказала мать.— Скорее загадай желание.
Рэй Бредбери «Калейдоскоп»
Сигнал раздался в тот момент, когда Нати проверяла цепи управления, а Макс ремонтировал вышедший из строя насос второго контура системы гидроочистки. Поломка была несерьёзной — потёк сальник,— но принесла хоть какое-то разнообразие в череду унылых дней. Торопиться было некуда, поскольку Нати после поломки тут же включила насос-дублёр, и Макс занимался заменой сальника не спеша.
Мысли его занимала Анна. С каждым днем тоска по ней становилась всё сильнее. Когда экипаж находился на борту «Орла» в полном составе, было как-то полегче — даже обед в компании кажется вкуснее, чем один на один с тарелкой…Теперь же перед обедом одолевает совсем другой голод. Придется очередную пачку пилюлек слопать. Вот только как бы эти пилюльки совсем без желания не оставили!..
Тут-то и завыла сирена.
А Нати объявила:
— Макс! На связи Денис…
Макс накинул снятую крышку насоса и, наживляя гайки, скомандовал:
— Выведи на громкую!
Тут же по техническому посту разнёсся надрывный голос Дениса:
— Макс! Фил погиб!
— Через минуту буду в рубке,— крикнул Макс.
Он наживил две гайки, остальные же положил в лючок в приливе и прикрыл защитной сеткой: кто знает, скоро ли удастся закончить ремонт, а гайки, оставленные на свободе, разлетятся по всему кораблю, если наступит невесомость…
Когда он ворвался в центральную рубку, Денис смотрел на него с дисплея. Лицо брата было похоже на смятую бумагу.
— Что произошло?
— Фил…- Голос Дениса дрожал.— Он застрелился!
— Слабак! — прошептал Макс.
Он не удивился — у него и самого порой возникала мысль свести счеты с жизнью, но всякий раз ему удавалось справиться с собой.
⁂
Почти три месяца назад они сидели в центральной рубке, разглядывая сияющий на дисплеях шар. Изображение теперь передавалось с кормовой камеры. В самом начале, двести пятьдесят восемь дней назад, шар был красноватой точкой, изображение давала курсовая камера, и находилась точка вовсе не по курсу, а далеко в стороне. Но постепенно — по мере того как траектория «Орла» приближалась к марсианской орбите,— точка смещалась вперёд, становилась всё ярче и ярче и вот, около трёх суток назад, превратилась в шарик ржавого цвета. Именно тогда Нати развернула «Орел» на сто восемьдесят градусов. И хотя в эти трое суток периодически включались тормозные двигуны, гася межпланетную скорость, шарик неуклонно рос и приближался…
Макс оглянулся.
Денис и Фил, занимавшие места согласно рейсового расписания, почувствовали его взгляд и обернулись.
— Вот и дотерпели,— сказал Денис.
Макс кивнул, хотя дотерпели-то эти двое. Им идти вниз, их ждёт неведомое, неожиданности, опасности и работа, отвлекающая от этих тяжелых дум. А ему, Максу, торчать тут, на орбите, три месяца. И, значит, терпеть, а потом ещё около девяти месяцев дорога домой, и только тогда…
За это время Анна успела бы выносить, родить, и ребёнку бы к возвращению исполнился год… Не захотела… может, она и права. Вдруг, с «Орлом» что случится! Или с ним, с Максом… Ведь Первая марсианская домой не вернулась.
— Внимание, экипаж,— сказала Нати.— Переход на околопланетную орбиту — через шестьдесят две минуты. Через две минуты останавливаю вращение кольца. Всем занять кресла и пристегнуть ремни.
Хотя отрицательное ускорение при импульсе, останавливающем кольцо, совсем не велико, устав вольностей не позволял. Не для того человечество потратило на новый полёт к Марсу двадцать миллиардов «зелёных», чтобы кто-то из «марсиан» сломал по разгильдяйству руку!
