Пассажиры суетливо принялись проверять свой багаж. Люсенька, у которой этого багажа было больше, чем у прочих, металась вдоль полок, шевеля губами и загибая пальцы сначала на одной, потом на другой руке.
Попутчик из электрички заглянул под сиденье, попинал для надежности свой рюкзак и с прежним равнодушием уставился в окно. Алена тоже поддалась было всеобщей подозрительности и хотела посмотреть, на месте ли ее немудреный багаж, но Люсенька сновала туда-сюда по проходу и мешала.
«Ладно, куда он денется!» – легкомысленно подумала писательница.
– Да вроде ничего не пропало, – сообщил кто-то из пассажиров.
Его поддержали несколько голосов.
– Неужели? – выкрикнула Люсенька торжествующе. – Пропало! Я же говорила! Говорила, что он ворюга!
– Господи! – обморочно простонал ее охрипший от крика мужчина. – Не томи! Говори! Что пропало-то?..
– Вон той девушки рюкзак! – Люсенька ткнула пальцем в Алену.
Наша писательница, давно уж перешагнувшая бальзаковский возраст, с особенной нежностью относилась к людям, которые называли ее девушкой. Однако сейчас было не до признательных улыбок. Она вскочила и внимательнейшим образом оглядела полку, на которую втиснула меж Люсенькиных вещей свой рюкзак.
– Да, – растерянно проговорила Алена. – То есть нет. В смысле, рюкзака и правда нет. Ну надо же, а?!
– Вот именно! – возбужденно воскликнула Люсенька. – Я сразу поняла: что-то не то! Потом вспоминаю: мама дорогая, синяя сумка есть, красная есть, а между ними ведь что-то черное торчало… У тебя рюкзак черный был, правильно?
– Черный, – уныло кивнула Алена.
– Импортный небось?
– Импортный.
– Конечно, сразу понятно, что импортный, на нем что-то не по-русски написано было!
Право слово, Люсенька оказалась редкостно наблюдательна!
– Не по-русски, – в очередной раз кивнула Алена. – Написано было по-английски: «Easy way!», это означает «Легкой дороги!».
Попутчик из электрички, доселе безучастно смотревший в окошко, вдруг подскочил, сунулся под сиденье и выволок на свет божий собственный рюкзак. Близко поднес его к лицу, как будто хотел обнюхать, помял так, что в нем что-то громко захрустело, а потом растерянно уставился на Алену.
– Да вот же он, рюкзак! – радостно заорала Люсенька. – Вот он! Нашелся! Ты зачем его под сиденье сунул? Девушку нервничать заставил, мы тут все переживали… Отдавай девушке ее рюкзак!
Попутчик проворно спрятал рюкзак за спину от Люсенькиных цепких ручек и тихо, каким-то извиняющимся тоном сказал:
– Это мой рюкзак.
– Чего? – проревела Люсенька, всем телом подавшись к нему. – Как это твой: черный, буквы импортные! Отдавай рюкзак девушке!
– Это его рюкзак, – устало подтвердила Алена. – В самом деле. У нас рюкзаки оказались одинаковые, я еще в электричке заметила. Мы в одном вагоне ехали.
Попутчик метнул на нее быстрый темный взгляд исподлобья, потом, прижав рюкзак к груди, вдруг бросился к выходу.
– Куда вы? – испуганно вскрикнула Алена. – Что случилось?
– Надо остановить того человека! – на миг обернулся попутчик. – Который украл ваш рюкзак! Он не мог далеко уйти!
– Ошалел? – хохотнула Люсенька. – Остановишь его, как же! Ищи ветра в поле!
И тут вместе с очередным порывом упомянутого ветра в кабину вдруг влетел… нет, не похититель Алениного рюкзака, как можно было бы подумать. Пропавший водитель!
– Приветик! – вскликнул оживленно. – Вы меня небось потеряли, ребята?
Он смахнул с волос снежную пыль, похлопал себя по груди.
– Прошу пардону. Сошел с дороги, мигом в сугробе увяз, пошел не в ту сторону, сразу потерял правильную сексуальную ориентацию! – Он хихикнул, весьма довольный собой, но тотчас уловил общий пассажирский настрой и, обхватив себя за плечи, демонстративно защелкал зубами. – Ох, задубел я! Думал, уже все, молитвы последние читать придется! В этой пуржище не видно ни хрена. Слава богу, услышал, как вы орете, наконец-то сообразил, куда идти. Сейчас домчимся с ветерком!
Он начал было перебираться через перегородку, отделяющую салон от кабины, и в это мгновение Аленин знакомец из электрички вскрикнул:
– Погодите! Мы не можем ехать!
– Это еще почему? – изумленно уставился на него водитель.
