— Уи! — подтвердила Нифса, которая правила нашей двуколкой.
Сладкая парочка — Короед и Яся — разместились в наёмном экипаже и в обсуждении красот Летарда участия не принимали.
Почтовая контора располагалась рядом с рыночной площадью. На противоположной стороне площади, над настоящим людским морем возвышалась местная ратуша, чуть в стороне тянулось длинное двухэтажное здание суда, за которым по уверению возницы располагалась лучшая во всём приграничье тюрьма. Та ещё достопримечательность, конечно. Но я и не ожидала обнаружить в Летарде картинную галерею, чтобы там ни говорил Лидорчик.
Писем для Короеда оказалось действительно два. Одно — совершенно неинтересное, то, которое мы сами из Меронга отправили, а второе — от дяди. Но гадский Керосин мне в него даже нос сунуть не дал. Проник ко мне в голову, как к себе домой, и сообщил нам с бабушкой, что письмо очччень содержательное и обсудить его лучше без лишний ушей. То есть — без возницы. Плакала моя прогулка по местным лоткам и лавкам!
Яся прикинулась капризной барышней и потребовала избавить её от шума, гама и накормить в приличном месте, а не в рыночной харчевне. Конспираторша! Мы же только из Золотой Подковы уехали. Кто поверит, что она уже оголодала? Но возница поверил.
Приличное место отыскалось недалече от тюрьмы. В самом деле — приличное. Здесь столовались судейские чиновники, тюремное начальство и члены городского совета. Поэтому всё помещение внутри было разгорожено на отдельные кабинеты. М-да… Очень условная отдельность. Подумаешь — перегородочки! Соседей не видно, зато подслушивать — самое то. Бабушка сказала, что я начинаю взрослеть. Никогда не думала, что взросление связано с подслушиванием.
Как только разносчик принёс то, что здесь называлось салатом, Короед тихим шепотом сообщил нам, что… догадайтесь… ну, правильно: за нами следят! Опять! Бабушка у меня в голове активизировалась и подтвердила. Ага, следят. И очень умно следят, то есть — очень издалека. Ладно. Придётся верить.
Дядино письмо мне всё-таки отдали. А может и не мне, а Карнэль Короедовне. В письме дядя сообщал, что собирается проверить местность вокруг Ольшанки и если ничего не найдёт, то перейдёт границу. Ну, и где здесь содержательность? Лидорчик в ответ на мой вопрос даже салатом подавился. Границу, видите ли переходить нельзя — на то она и граница. А мой дядя собирался нарушить закон. Короед согласился с Лидорчиком. Гм… Ну, им виднее, конечно. Хотя, мне кажется, что дядя в своей лаборатории не только государственные, но и природные законы уже нарушал и не раз. А тут — условность какая-то. Фи!
И стоило ради такой чепухи салатом давиться? Короед уверял, что стоило. Мы же не только письмо дяди читали — мы намечали план дальнейших действий.
— Мита! — Синтар Керосинович был ужасссно серьёзен, — твой уважаемый дядя… прпал… пропал. То есть, перешёл границу…
Логично. Я тоже так думаю. Раз его найти не могут, значит — перешёл.
— И?
Вместо Короеда ответила Яся:
— Значит, и нам придётся, — и покосилась на Лидорчика. — Если бы Лидортонниэль согласился остаться в Ольшанке…
Лидорчик набычился и засопел.
— Разделяться не нда… не надо, — поправил сам себя Короед.
Бабушка кивнула моей головой.
Ухх! Здорово! Мы нарушим закон, да ещё и семьдесят второго принца через границу протащим!
— За противоправные действия! — предложила я тост.
Но меня не поддержали и вообще велели кричать потише, потому что тюрьма — рядом…
За порогом «приличного заведения» мы перераспределились по повозкам. С Лидорчиком села Яся — инструктировать. Бедолага. (Лидорчик бедолага). Инструкции Яси начались ещё до конца салата: к посторонним в одиночку не подходить, от меня или от Короеда не отходить… Тонна Эля хотел обидеться, но я постучала себя пальцем по лбу, намекая на Бабушку, и «прынц» совсем расстроился. Да, пока у меня в голове Короедовна, защищать меня — кур смешить. Понятия не имею, какие ещё можно было сочинить инструкции, но мастер Ясанна на то и мастер.
Мы колесили по Летарду часа два. Нифса правила туда, куда было угодно лошадям. Яся что-то бубнила Лидорчику. Лидорчик кивал. Мы с Короедом тащились следом и созерцали, как терзают Лидорчика. То есть, я созерцала, Короед следил, как далеко от нас следящий маг, а Синяя Бабушка у меня в голове активно знакомилась с нашим миром, время от времени устраивая мне «тяжёлую голову» — мысленно общаясь с внуком. Маг, по заверениям Синтара Керосиновича, никуда не двигался и всё время находился где-то в центре города. Меня, если честно, этот неизвестный нисколько не волновал. Наверняка, какой-нибудь местный собрат моего дяди засёк Короеда или Короеда и Бабушку, когда они решали семейные вопросы на «повышенных магических фонах». Сами же говорили: «фон». Вот, маг и заинтересовался. Бабуля сказала: «Тоже вариант». Но велела не терять бдительность.
