– Как интересно! – неискренне воскликнула Марго. – Если с говядиной такие хлопоты, удивительно, что вы еще занимаетесь этим.
– Наша говядина постная и низкосортная. Вообще мы делаем это только для тех, кто еще вспоминает, что такое настоящий бифштекс.
– С кровью, конечно.
– Конечно.
Марго расхохоталась и взъерошила его волосы. Она смотрела ему в лицо снизу вверх, и он поцеловал ее, наслаждаясь чувством ее обнаженного тела так близко от себя и своего неравнодушия к этому телу.
– Не помню, чтобы я с кем-нибудь спала, – сказала Марго, – даже в лагере скаутов. И мне это нравится, может, ты всегда будешь здесь спать?
– Давай-ка сходим ко мне.
– О нет! – Марго покачала головой. – Не нужно. Я не могу тащить все к тебе. Я буду похожа на проститутку.
– Но ведь ты же попросила меня переехать сюда, – подумав, сказал Джон.
– Нет же, я предлагала тебе спать здесь. Так, осторожно, чтобы никто не заметил.
– Как же это... незаметно?
– Не переноси сюда всех своих вещей. Сначала осматривайся по сторонам, нет ли кого, только потом заходи в мою комнату. Осторожно прикрывай за собой дверь и залезай ко мне в кровать... То же самое, только в обратном порядке, утром. Все просто.
– Я что, похож на мужчину, который так поступает?
Марго поколебалась, прежде чем медленно ответить ему:
– Почему же?.. Да.
– Да?!
И Марго тихо, сексуально засмеялась. Это был бальзам на душу Джона.
– Хочешь завтрак в постель?
– Нет, лучше не надо. Все подумают, что я заболела, и станут избегать меня.
– Давай притворимся, что ты на самом деле заболела, и тогда сможем сидеть вдвоем на карантине.
– Эй, эй, не соблазняй меня такими предложениями.
– Это для тебя соблазн, – спросил Джон с неожиданной искренностью, – просто быть со мной?
– Так ты не понял, что дверь в библиотеку я закрыла специально, чтобы поймать тебя в ловушку?
– Я думал, ты хотела побыть одна, – сказал Джон.
– Нет. Я тебя выслеживала. У меня был с собой презерватив, и я хотела завладеть тобой.
Джон, онемев, уставился на Марго.
– Я тебя шокирую?
– Жаль, я тогда не подождал.
– Стоило мне тебя поцеловать, как ты тут же предложил пойти к остальным.
– Я хотел уберечь тебя.
– От сплетен?
– От... себя.
– Ты бы мог и спросить, хочу ли я... такой защиты, – со вздохом упрекнула его Марго.
– До сих пор я не могу поверить, что наконец встретил тебя.
– Я уже два года ходила вокруг да около, только чтобы ты меня хотя бы заметил.
– Как я мог быть так слеп? – спросил Джон, скорее у самого себя.
– Пассия. Думаю, она любому может заслонить поле зрения.
– Но она не ты, – уверенно провозгласил Джон.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, но я...
– Ты далеко не Пассия. Я даже не знал, что на свете существуют такие женщины, как ты.
– Кто же из вас начинал первым? – вдруг спросила Марго.
– Я тебе нравлюсь. Ты меня хочешь, – продолжал Джон о своем, пропуская вопрос Марго мимо ушей.
– Погоди. – Марго отодвинулась назад и нахмурилась. – Ты это уже говорил. Ответь-ка, ты что же, насиловал ее, что ли?
– Нет, почему... Но я был у нее как бы придатком. Она позволяла, хотя не... – Джон вдруг остановился. – Джентльмен не должен рассказывать такого женщине про другую женщину.
– Кажется, она... не хотела. Что же тебя к ней притягивало?
Джон слегка пожал плечами, выпятив немного вперед нижнюю губу.
– Она очень похожа на тебя.
– ЧТО?! – вскрикнула возмущенная и оскорбленная Марго.
Джон испуганно посмотрел на нее.
– Она независимая и сильная.
– Пассия?
– Да. Она живет и делает все так, как сама того хочет.
– И иногда как захочешь ты?
– Как хотел. Мы расстались еще прошлой весной.
– Ты говоришь «расстались» так, будто вы были женаты.
– Я этого хотел, но она была против.
– Она тебя сильно задела?
– Так мне казалось. Но ты появилась в библиотеке и избавила меня от всего этого.
– Ну, ты был великолепен. Раньше я никогда не встречала человека, в которого бы вселился пришелец.
– Ты оказалась очень кстати.
– Потому что я была нужна. Ты был болен.
– То платье...
– И не смей говорить больше о том платье.
– Почему, когда я о нем говорю, ты всегда воспринимаешь это в штыки? Кроме того, что – слушай меня внимательно, – так вот, кроме того, что это скандальное платье поймало мой взгляд, ничего дурного в нем больше нет.
