Некоторые вопросы могут быть выражены следующим образом:
Почему церкви оказались неспособны остановить нашествие зла, как показала последняя мировая война?
Почему религия не смогла удовлетворить потребность человечества?
Почему так называемые духовные лидеры религиозного мира показали себя некомпетентными в разрешении мировых проблем?
139] Почему христианские наставники, как представители Бога Любви, неспособны предотвратить беспрецедентный рост ненависти в сегодняшнем мире?
Почему большинству таких наставников свойственно столь сектантское, обособляющее отношение к истине? Хотя есть и духовное меньшинство с открытым умом.
Почему молодые люди отказываются ходить в церковь и без интереса воспринимают доктрины, в которые им предлагают верить?
Почему смерть, а не жизнь шествует сегодня по миру?
Почему возникает так много новых культов, переманивающих людей из ортодоксальных религиозных организаций?
Почему Ментальная Наука, Движение Единства и Новая Мысль уводят людей из более солидных организаций? Отметьте слово “организация”, в нем ключ к проблеме.
Почему возрастает интерес к восточным теологиям, различным йогам, буддийским учениям и восточным вероисповеданиям?
Почему такие учения, как астрология, нумерология и различные магические ритуалы, находят столь многочисленных приверженцев, в то время как церкви остаются пустыми или посещаются только стариками, консерваторами и реакционерами или теми, кто ходит туда в силу привычки или от отчаяния?
Что же, наконец, неправильно в нашем представлении духовных реальностей и вечных истин?
На эти вопросы можно дать много ответов. Самый важный в том, что представление божественной истины церквями на Западе и наставниками на Востоке, не отвечает раскрывающемуся интеллекту человеческого духа. Вопрошающему вручаются все те 140] же старые слова и идеи, не удовлетворяющие его ум и не отвечающие его практическим нуждам в нашем самом трудном из миров. Ему рекомендуют беспрекословно верить, а не понимать; ему говорят, что он неспособен постичь истину, и в то же время просят принимать интерпретации и утверждения других людей, которые уверяют, что они ее понимают и обладают ею. Человек не верит, что их умы и интерпретации лучше, чем его. Всё те же старые формулы, всё те же старые теологии, всё те же старые интерпретации считаются годными для того, чтобы удовлетворять современные человеческие нужды и запросы. Но это не так.
Церковь – это сегодня могила Христа, и камень теологии привален к двери гроба. Однако нет поводов нападать на христианство. Оно – в своей сущности, если и не фактически – есть выражение любви Бога, имманентного в сотворенной Им вселенной. Церковь сама подставила себя под удар, и массы мыслящих людей понимают это; к несчастью, мыслящие люди составляют пока незначительное меньшинство. Тем не менее, именно это мыслящее меньшинство (когда будет большинством, ведь оно сегодня быстро возрастает) вынесет приговор церквям и одобрит распространение истинного учения Христа. Не может быть, чтобы Ему были приятны громадные каменные храмы, настроенные церковниками, в то время как Его народ остается без водительства или осмысленного наставления в делах мира; несомненно, Он должен чувствовать (с болью в сердце), что простота, которой Он учил, простой путь к Богу, который Он показал, исчезли в густом тумане теологии (начало которой положил Св. Павел) и многовековых дискуссиях церковников. Люди далеко отошли от простоты мысли и от простой духовной жизни, какой жили 141] первые христиане. Разве не может быть, что Христос считает обособляющую жизнь церквей и надменность теологов, разделяющих (как они это делают) мир на верующих и неверующих, на христиан и язычников, на так называемых просветленных и пребывающих во тьме, – противоречащей всему тому, что Он Сам утверждал, и во что верил, когда сказал: “Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора” (Иоанна 10.16).
Разве не зло, буйствующее сегодня в мире, сдерживает откровение и раскрытие духовной жизни? Это зло является результатом неправильных представлений и ошибочной ориентации человеческого ума, акцента на материальных вещах, который нарабатывался веками взаимной конкуренции; оно вытекает из неспособности религиозных организаций во всем мире сохранить истину в ее чистоте и избежать того фанатического представления, что чья-либо индивидуальная интерпретация истины обязательно должна быть единственно правильной. Теологи боролись (с искренним намерением) за словоформы, которые, как они полагали, являются единственной истинной и правильной формулировкой божественной идеи, однако за словами забывали Христа; церковники употребляли усилия и организаторские способности, изыскивая средства для постройки каменных зданий, в то время как дети Божьи ходили голодными, не имея во что одеться, и теряли веру в божественную любовь.
