А вот камера поймала площадь перед Храмом, мелькнуло испуганное (почему?) лицо Кармеля-Хранителя, и сразу же всплыл ответ на «почему?». На площади назревала драка. Какие-то юнцы из туристов привязались к трём вефильским девушкам, вышедшим поглазеть на пришлецов и получить от них какой-нибудь подарочек. А неслабые парни-вефильцы, оказывается, спрятали мечи недалеко. Они — мечи, а не парни, вестимо, — взлетели над толпой, разгоняя летающие туристские камеры, но — лишь угрозой взлетели. Толпа, до сего мига с острым любопытством следящая за начинающимся конфликтом, мгновенно подалась назад, оставив в круге пятерых туристов, сбившихся в стайку, и около десятка молодых вефильцев с мечами. Драка ещё не началась, она лишь зрела в гудящей с экрана картинке. Слышались классические «fuck you» и «shit» — с одной стороны, видимо, англоязычной, и никому, кроме хозяев, непонятные «хазир» и «тэмбэль» — с другой. Чернову казалось, что в руках туристов ничего не было — только пустые сжатые кулаки. Но нет, ошибся он! Какое-то сказанное одним из вефильцев слово, не пойманное Черновым, и — тут же резко выброшенная вперёд рука туриста, сверкнувший в секундном полёте крошечный непонятный предмет, короткий и страшный вскрик, кровь, сразу же залившая лицо вефильца… Он кулём упал, вовремя подхваченный товарищами, остальные бросились вперёд с мечами наперевес, и — вновь короткие летящие молнии, рассекшие воздух. И все вефильские парни, оставшиеся девять, попытавшиеся отомстить за друга, как пулей скошенные свалились в уличную пыль, схватились руками — кто за лицо, кто за грудь, кто за живот… И тогда медленно, но неотвратимо и грозно на немногочисленных всё же по сравнению с хозяевами туристской пошла вефильская молчаливая толпа. И мечи были в руках у мужчин, и камни, и тяжёлые металлические прутья, полученные от соседей из Панкарбо, может, тоже от Зрячего, от коллеги сидящего рядом с Черновым очкарика полученные… Знал ли он, Кузнец, для чего их ковал?..
А на площадь с неба уже падали крохотные чёрные яйца — точь-в-точь такие, как унёсшее Чернова в тюрьму. А из них выпрыгивали здоровенные орлы в чёрном, с бляхами на груди, с буквами «SS», более похожими на параллельные молнии — как у настоящих эсэсовцев из недавнего прошлого черновского ПВ. Чем-то хитрым они были оснащены или вооружены, не только трубками, похожими на фонарики «Maglite», а может, это «фонарики» и поработали, но только народ на площади волшебно застыл — все сразу, а те, кто подбегал к площади с окрестных улиц, словно натыкались на некую преграду, бились об неё и не могли прорвать…
— Карракс стафф, — то ли объяснил случившееся, то ли выругался Зрячий.
Чернов не понял ни объяснения, ни ругани. Да и не рвался понять.
— Что с ними? — Он подался к экрану.
— Да живы все, скорее всего живы, — успокоил его Зрячий. — Обычная здесь драчка, обычная мера пресечения. Сейчас копы повяжут «мастифов», отвезут в жандармерию, завтра — суд и скорее всего чистка памяти… А как увезут, снимут пара-поле, и аттракцион продолжит работу. Финита… А ты, Бегун, говоришь — виртуальность… Кровь-то настоящая. И к тому же не исключаю, что кто-то из раненых не сможет уйти с тобой дальше по назначенному Пути. Вот тебе и ответ: кровь реальных для тебя людей реально пролилась на не существующей в действительности местности. Вывод: местность таки существует.
— Почему? — тупо спросил Чернов. — Почему не смогут уйти?
Он необычно для себя заторможенно мыслил, словно и его задело названное Зрячим пара-поле. «Пара» значит «парализующее»? Похоже, так.
— Потому что «муха»… — «fly» сказал он, что могло означать и что-то другое, тоже летающее… — оружие опасное, если попадает в нужное место. А «мастифы» — это у нас такие молодёжные бандочки — ребятки, не раздумывающие подолгу. Сначала делают, потом сидят в тюряжке…
— Что значит «нужное место»? — продолжал «тормозить» Чернов.
— Сердце, например, — жёстко пояснил Зрячий и встал. — Пойдём со мной, Бегун. Времени мало, а поговорить надо. Не беспокойся, видишь: там всё уже в норме… — Он указал на экран.
