А всадники быстро приближались, и пики у них вставлены были в стремена, и мечи били на скаку по крупам вороных лошадок, и лица их не лучились приязнью, а, скорее, выглядели мрачно и даже угрожающе. Чернов упрямо шёл им навстречу и видел их лица: чёрные длинные, как у запорожцев, усы, раскосые узкие, как у детей Востока, глаза, смуглый цвет кожи, какой вполне мог быть и у местных приморских поселенцев. Шлемы — как у богатырей с картины Васнецова. Плащи, короткими парусами летящие за спинами, — как у мушкетёров, только чёрные. Сапоги — кожаные, видимо, но сплошь покрытые золотыми узорами. Да ещё на плече у всадника, скачущего первым, цепко сидела птица, похожая то ли на ястреба, то ли на сокола, то ли на ещё какого-то пернатого хищника, Чернов не силён был в орнитологии.
Этакий микст из времён и народов, не имеющий, по разумению Чернова, ничего общего с внешностью и одеянием народов, в разные периоды населяющих Пиренейский полуостров. Разве что смуглость и чёрный цвет волос — так это не примета!.. Поймал себя на забавном: а не передалось ли и ему желание Кармеля, чтобы Сдвиг оказался близким?..
Кармель сказал: «Шэвэр». Точный перевод: Перелом, Слом. Почему-то Чернов предпочёл иное — «Сдвиг». Так он сам для себя воспринял случившееся с ним и с городом — как некий сдвиг параметров или координат пространства и времени…
Вопреки подспудному ожиданию опасности, она пока не проявлялась. Всадники — а их и вправду оказалось двадцать — осадили коней около Чернова, и первый всадник (с птичкой на плече) спросил довольно спокойно:
— Кто вы такие, люди? Откуда взялись?
Он говорил на скверном испанском, тем самым подтверждая вышеназванное желание Хранителя, но внешность его выдавала типичного монголоида, а одеяние и оружие, как уже отмечалось, было собрано у разных народов — с бору по сосенке. Шлем — у русичей, плащ — у каких-нибудь европейских жителей, сапоги, украшенные хитрыми узорами из жёлтого металла, не исключено, золота — вообще непонятно у кого, Чернов не мог сообразить. Длинные мечи без ножен похожи на римские, но сталь — явно лучшей, куда более поздней выделки скорее — испанская, а красный камень, венчающий эфес меча у главаря, весьма походил на рубин. Редкий по величине.
— Мы идём своим Путём, — сказал Хранитель.
Чернов обернулся: тот стоял сзади, не побоялся сопроводить Бегуна, а Бегун в своей отчаянной браваде даже не заметил спутника. Как не заметил и ещё двух десятков вефильцев, замерших поодаль. Они стояли тесно и грозно, выставив вперёд простые короткие мечи, явно откованные Зрячим или каким-нибудь его собратом по профессии. Не было воинов у народа Гананского. Увёл его в Путь Бегун — нужда заставила вооружиться…
— Твой странный Путь пересёк наш, — жёстко, но без угрозы в голосе ответил главарь.
Спешился. Птица нервно взмахнула крылами, но не расцепила когтей. Другие всадники остались в сёдлах: судя по их спокойному поведению, боя не намечалось.
— А где проложен ваш Путь? — тоже спокойно спросил Хранитель.
Вефильцы, несмотря на ровный тон начавшихся переговоров, поз не поменяли, по-прежнему щетинились мечами.
— Наш Путь долог и велик. Он идёт от Больших Красных Пустынь через Великие Каменные Хребты, мимо одной Большой Воды, мимо другой Большой Воды к третьей Большой Воде и через третью Большую Воду — на берег Жёлтых Пустынь и дальше, дальше, пока не упрёмся в Бесконечные Льды.
— И где вы теперь на этом Пути?
— У третьей Воды.
— Значит, вы — в конце Пути?
— Мы едва начали его, незнакомец, хотя много сражений провели с теми, кто попадался нам на Пути.
— А что вы делаете здесь — у третьей Воды?
— Всё, что лежит на нашем Пути, — это наша земля. Кто-то останется здесь, чтобы охранять её пределы и держать в повиновении тех, кто обитал на ней до нас, а другие уйдут в Жёлтые Пустыни — покорять народы Огненных Стран.
Чернов малость охренел от прописных букв — раз, от маразматического пафоса диалога — два, от его дикой непонятности — три, и, главное, четыре — от непонятно уверенного поведения Хранителя, который вёл диалог так, будто все эти Воды, Пустыни и Страны знакомы ему с малых лет, исплаваны и исхожены вдоль и поперёк, а с этими усатыми кексами-завоевателями он в детстве играл в одной песочнице. В Красных Пустынях. Но и он сам, Чернов, ловил что-то знакомое в торжественно-былинном рассказе главаря всадников. Вроде как татаро-монголы, в его родной истории добравшиеся до италийских земель, здесь, в этом ПВ, оседлали Пиренеи и собрались захватить близкую Африку. Но откуда им известно о дальней Антарктиде, о так называемых Бесконечных Льдах, если именно это имеется в виду?.. И что за время на дворе?.. Хотя на последний вопрос он, похоже, долго не получит ответа. По крайней мере пока не попадёт в мир хоть с каким-нибудь календарём.
