Написал «как и всем псковичам» и вспомнил, как Вы, дорогая матушка, иногда посмеивались над моей страстью сразу кидаться от отдельного к общему. Помните, я объяснял маленькой Грете, что такое птица, и заявил, что это просто животное, которое умеет летать. И вы тут же, с серьезным лицом, начали перечислять: «Например, пчела, комар, майский жук, божья коровка, а с другой стороны, курица, страус, домашний гусь…» Так и теперь меня все время подмывает описывать Вам русских «вообще», как племя с такими-то нравами, обрядами, одеждой, обычаями. Ведь слово «вообще» дает нам соблазнительную иллюзию власти над хаосом и непредсказуемостью бытия. Но я не поддамся соблазну! Вот описал Вам сеьмю Алольцевых и торжественно заявляю: они именно такие, сами по себе, на других — ни псковичей, ни новгородцев, ни москвичей — не похожие. И я очень надеюсь, что судьба позволит мне пробыть с ними подольше, узнать поближе.
Засим прощаюсь с Вами, бесценная матушка, и молюсь о Вашем здоровье и благоденствии.
Стефан.
Ночной дневник, лето 1468 года
(по-готски)
Немецкий двор охвачен тревогой. Приехали послы ганзейских городов, ведут новые переговоры с Великим Новгородом о правилах торговли. Новгородцы настаивают на том, чтобы их кораблям разрешен был проход в Балтийское море и дальше, чтобы «путь морской был чист». Ганзейцы категорически возражают и требуют «подписания договора по старине». В противном случае грозят вообще закрыть Немецкий торговый двор.
О, Свиток времени — как хотелось бы научиться заглядывать в тебя хоть на один виток вперед! Неужели моя миссия, начатая так удачно, оборвется в самом начале? Но, может быть, это и лучше? Вернуться на родину, снова увидеть фрау Урсулу, Грету, старых друзей… Закончить срок послушничества в монастыре, принять священнический сан. Укрыться от дьявольских соблазнов и искушений, которыми кишит этот город, поклоняющийся не Христу, а языческому Бахусу и Золотому тельцу. В любое время дня на его улицах можно встретить полуголых людей, которые пропили или проиграли в кости всю свою одежду. А вчера своими глазами видел, как из бани во дворе Алольцевых вышла совершенно нагая служанка, крикнула истопнику, чтобы принес еще воды, и спокойно ушла за дверь.
Встревоженные ганзейцы спешат распродать свои товары, спускают цены. Русские купцы пользуются счастливым моментом и требуют за воск и меха чуть не вдвое больше обычного. Мне приходится участвовать в переговорах с утра до вечера, уши болят от их криков. У Алольцевых бываю только по воскресеньям. Но все же после рабочего дня увожу повара в свою каморку, угощаю пивом и упражняюсь в эстонском. Чтобы убить двух зайцев, пытаюсь вместе с ним переводить заученные русские пословицы на эстонский.
(дальше на эстонском)
Женское «да» и женское «нет» так близко друг к другу — иголку не просунешь.
Садясь есть, книгу закрой — а то память заешь.
Кто любит попа, кто попадью, а кто попову дочку.
Век мой прошел, а дней у Бога не убыло.
Себя уморишь, а на людей не угодишь.
Упражнения:
Я смотрю. Я буду смотреть. Я смотрел.
Лавка стоит. В лавке купец сидит. Купец продает браслет.
Я вижу. Я увижу. Я увидел.
Я видел. Я видел ее. Я смотрел на нее.
Она говорила. Она смотрела. Она пела.
Мы говорили. Мы смотрели. Мы шли. Мы смеялись.
Она вышивала. Она наливала. Она смеялась. Она смотрела в книгу. (На эстонском пока нет слова «читать».)
У нее кольцо. У нее синий браслет. У нее ожерелье. Янтарь. У нее желтые сапожки.
Соблазн. Грех. «У дверей грех лежит, но ты господствуй над ним». Господствуй, Каин.
Кто любит купца, кто купецкого сына, а кто купецкую жену.
Покаяние. Суд. Бог. Пропасть. (На эстонском нет пока слова «ад».)
Его преосвященству Бертольду Ольденбургу, в Любек, март 1469
(латынь)
Преподобный отец Бертольд, учитель и благодетель!
Итак, то, чего мы опасались, произошло: ганзейцы не смогли договориться с новгородцами и закрыли Немецкий двор на неопределенное время. Выполняя Ваше распоряжение, я остался в Новгороде, поступив на службу к Ермолаю Лукичу Алольцеву. Через него мейстер Густавсон будет продолжать вывоз воска, а значит, мои послания, как я надеюсь, будут по-прежнему достигать Вас.
