Общая численность ахмадитов, бахаистов, файзрахманитов, мофлюхуновцев, махдистов и последователей неосуфийских орденов в нашей стране не превышает 20 тыс. человек. Серьезных конфликтов между ними и традиционными мусульманами пока не отмечалось, однако на страницах основных мусульманских СМИ нередко появляются статьи с резкой критикой ахмадийи и неосуфизма.
3. Роль тарикатов в расколе
Такая специфическая предпосылка раскола, как трения между суфийскими тарикатами, присутствовала только в расколе исламских сообществ Чечни и Дагестана. Существенного влияния на становление современной системы мусульманских централизованных организаций Северного Кавказа она не оказала, однако ряд внутримусульманских конфликтов был вызван именно тарикатно-вирдовыми противоречиями.
До появления на Северном Кавказа салафитов нишу «исламских экстремистов» с подачи Совета по делам религий СССР и КГБ занимали мюриды тарикатов нашкбандийя, кадирийя и шазилийя, распространенных в Дагестане и Чечено-Ингушской АССР. Тарикатистов обвиняли в разжигании межнациональной розни, распространении антисоветских идей и религиозного мракобесия. В июне 1986 года под давлением партийных органов муфтий Северного Кавказа Махмуд Геккиев издал фетву «О несовместимости «мюридизма» с основными догмами учения исламского шариата», в которой резко критиковались конкретные суфийские обычаи – зикр и паломничество к святым местам – зияратам. Начало демократических перемен показало, что борьба научных атеистов с суфийскими тарикатами только прибавила последним авторитета. С 1989 по 1992 год некогда подпольные тарикаты пережили период бурного возрождения, интегрировавшись во все слои чеченского и дагестанского общества и став значимой религиозно-политической силой.
При этом процесс возрождения суфизма имел и негативные издержки – солидаризировавшиеся перед лицом атеистических гонений тарикаты стали теперь конкурирующими структурами, что не могло не сказаться на их взаимоотношениях.
В 1991 году первый президент Чечни Джохар Дудаев верно оценил роль тарикатов в чеченском обществе и объявил себя последователем наиболее влиятельного кадирийского вирда Кунта-Хаджи, контролировавшего горные районы «Малой Чечни». Ему удалось также заручиться поддержкой второго по значимости вирда кадирийи – Вис-Хаджи, мюридом которого был старший брат чеченского президента Бекмирза. В дальнейшем наиболее последовательными сторонниками Дудаева стали «горные» кадирийцы, поставившее своей целью низложить власть «равнинных» нашкбандийцев, обвиненных в прокоммунистических настроениях и оппортунизме. Как отмечает исследовательница чеченского ислама Гурия Мурклинская, «поддержка «зикристов» (Мюридов кадирийского тариката называли «зикристами» из-за их обычая совершать «громкий», публичный, зикр) , как кунтахаджинцев, так и висхаджинцев, оказалась не бескорыстной – многие из них при Дудаеве приобрели баснословные богатства». Начавшийся, а точнее возобновившийся, конфликт между нашкбандией и кадирией имел давнюю предысторию.
Как отмечали исследователи этого процесса, «во время кавказской войны XIX века наиболее ожесточенное сопротивление российским войскам оказывали именно члены вирда накшбандийа. К этому братству принадлежал и сам Шамиль, и его мюриды. Распространение же на территории Чечни учения братства кадирийа связано с именем знаменитого проповедника шейха Кунта-Хаджи Кишиева. Он призывал смириться с русской оккупацией во имя сохранения нации, Однако за прошлый век установки двух братств поменялись на прямо противоположные. Значительная часть религиозных авторитетов накшбандийа сотрудничали с атеистическими советскими властями. Из числа формальных приверженцев этого вирда назначались и первые лица Чечено-Ингушетии». Попавшие в опалу нашкбандийцы в большинстве своем перешли в оппозицию Дудаеву. Особенно упорное сопротивление его режиму оказали вирд Дени Арсанова и примкнувший к нему вирд Докки Шептукаева, чьи представители оказались вытесненными из всех государственных структур, в которых они традиционно присутствовали в предшествующий исторический период. В дальнейшем именно лидеры вирда Дени Арсанова братья Ильяс и Багаутдин стали духовными лидерами оппозиции, организовав ряд антидудаевских митингов и вооруженных выступлений. Борьба кадирийцев и нашкбандийцев сильно ослабила традиционный чеченский ислам, который в том числе и поэтому оказался не в состоянии противостоять экспансии «чистого ислама». Лидеры враждующих тарикатов слишком поздно поняли исходящую от ваххабизма опасность и не успели объединить свои силы, чтобы дать эффективный отпор общему противнику. Со временем трения между ними ослабли, что, впрочем, стало следствием общего угнетения суфизма в Чечне.
