Чем дольше мы занимались, тем больше я распалялся, забыв, что передо мной товарищ по команде, которого я обязан тренировать и беречь. Яшин свирепел, стремясь отбить каждую шайбу, я разъярялся в свою очередь. Мы так увлеклись, что не заметили, как стемнело. Вывел нас из этого состояния разгневанный голос Аркадия Ивановича:
— Вы что, очумели? А уж от тебя, Вася, не ожидал! Ты его перед матчем загонять хочешь?!
— Да уж попробуй, загоняй такого! — воскликнул я. В ответ Чернышев, как мне показалось, только усмехнулся. А перед самым сном не выдержал — спросил:
— Ну, так как Яшин?
— Мне кажется, с ним наши шансы поднимаются.
— То-то. Недаром говорят: «нет худа без добра».
«Неужели он думает, что Лева может сыграть даже сильней Лиива?»— подумал я, но спрашивать не стал. Да и ответа на этот вопрос ждать оставалось недолго.
Матч был назначен на вечер, но мы выехали в Москву со своей загородной базы вскоре после обеда: с полудня повалил густой снег, на дорогах образовались сугробы и видимость упала до низшего предела. Двигались медленно, несколько раз застревали в снегу.
Я сидел рядом с Яшиным. Он был неразговорчив, все время дышал на промерзшее стекло и протирал рукавом пальто «смотрячки». Было непонятно: делает он это из-за любопытства или что бы скрыть обычно подступающее в таких случаях волнение.
Приехали мы значительно раньше своих соперников и раньше вышли на разминку. Зрители, заполнившие, несмотря на непогоду, Восточную трибуну нашего старого, доброго стадиона, оказывается, хорошо знали Яшина. Это чувствовалось по крикам, адресованным ему, увы, далеко не однородным: одни верили в него, другие — нет и сопровождали это неверие, как, к сожалению, бывает еще нередко, весьма нелестными эпитетами.
— Куда забрался, каланча? — крикнул во всю мощь своих легких какой-то «остряк», и вся трибуна дружно загоготала.
Я подъехал к Леве и, чтобы успокоить его, сказал что-то не лестное в адрес шутника.
— Пусть себе позабавятся,— произнес он с подкупившим меня добродушием.— А потом ведь они правы: в хоккейных воротах моя фигура не смотрится. Другое дело — в футбольных.
И сейчас, вспоминая его слова, не могу понять: были ли они случайными, сказанными по поводу возникшей ситуации или выдавали сокровенную мечту?
Вскоре началась игра. Еще несколько минут назад мы все думали лишь о том, как достойное проиграть столь грозному сопернику. Но вот пронеслась одна атака летчиков, другая, последовало несколько сильнейших бросков их грозных нападающих, а гола нет. Упорно держится наша оборона, к тому же несколько раз у «полосатых» (такой была форма ВВС) что-то не получилось.
И этого оказалось достаточно, чтобы наши ребята заиграли «как звери».
— Прибавить скорость! — кричим друг другу и яростно лезем па чужие ворота. Свалка, настоящие сражения у бортов. На пятачке нас то и дело сбивают. А мы по-прежнему лезем. И, наконец, Алексушин (был у нас такой игрок) в нападении достает переданную ему шайбу и резко вбивает ее в ворота. Во втором периоде. Крылов удваивает счет.
А летчики? Очень нервничают и ничего не могут поделать с Яшиным. Не подумайте, что я говорю так с позиций его сегодняшней славы. Сознание того, что этот рассказ появится в книге, заставляет меня быть особенно достоверным. И я подтверждаю: на протяжении всего матча он спас нас от многих верных голов.
Но самое главное было впереди. Я не погрешу против истины, если скажу, что редкостным по напряжению был третий период. Почуяв угрозу поражения, летчики делали все, чтобы отвести ее. Вот наконец Викторов проводит ответственную шайбу. Крылов тут же восстанавливает разрыв в две шайбы. Следует блестящий проход Котова и счет уже 3:2!
Чемпионы воодушевлены. А тут случается настоящее несчастье: за несколько минут до конца поединка судья удаляет с поля двух наших игроков. Против трех динамовцев — пять лучших игроков команды ВВС. На трибунах творится что-то невообразимое. На ледяном поле мы не слышим игры, не слышим стука клюшек, визга коньков — всего, что составляет неизменный аккомпанемент каждого поединка.
В эти две-три заключительные минуты наш вратарь был неповторим. Просто трудно передать словами его игру. Не могу постигнуть, как удавалось Яшину, по существу дебютанту большого хоккея, показывать такой высокий класс. Его мастерство и воля в конце концов сломили волю лучшей команды страны.
