«Мы не знаем страны в Европе, – пишет Ранке, – где среди значительного числа людей встречалась бы только одна типическая форма черепа. То же самое показали измерения в других частях света. Так, черепа африканских и тихо-океанских народов, казавшиеся раньше исключительно типическими, разбились на множество разнообразных форм. В Австралии и среди чернокожих Африки найдены наряду с длинноголовыми, средне- и короткоголовые, наряду с короткими и широкими, длинные и узкие лица. Формы черепа, находимые в Европе, мы встречаем в их главных чертах по всей земле». Нигде на земле несмешанное по форме черепа население не занимает больших пространств. Лишь в очень немногих местностях главная форма черепа преобладает.
2). Все расовые признаки странно между собою перемешаны. Одинаковые формы встречаются у самых отдаленных народов, между которыми лишь самое смелое воображение может найти следы какого бы то ни было родства. С другой стороны, значительно разнящиеся черты мы находим у таких народов, между которыми не можем отрицать внутренней связи. Нет ни одного признака, который свойствен был бы одной какой-либо нации исключительно.
3). Все расовые признаки встречаются нам в бесконечных переходах и переливах. Все они соединены между собою промежуточными звеньями, выработанными в такой полной форме, что общая картина телесных отличий является нам как бы замкнутым кругом развития, среди которого единичная форма различается только благодаря пограничным линиям, искусственно проведенным.
Повсюду можно проследить постепенные переходы от длинноголовых к короткоголовым и от коротко- и широколицых, косозубых до длинно- и узколицых и прямозубых. Всюду наблюдается смешение различных форм черепа или в виде чистых типических экземпляров или промежуточных форм.
4). Рядом с крайним разнообразием отличительных расовых признаков замечаются многочисленные черты международного сходства. «Во время моего пребывания на корабле «Бигл» вместе с туземцами Огненной Земли, – читаем мы у Дарвина, – меня постоянно поражали многочисленные мелкие черты характера, показывавшие близкое родство между умами этих людей и нашими; тоже самое повторилось относительно чистокровного негра, с которым мне случилось однажды сблизиться. Даже самые несходные из человеческих рас более похожи друг на друга по внешнему виду, чем можно было ожидать на первый взгляд, так негритянские племена, за исключением некоторых, имеют черты кавказского племени. Хорошим доказательством этому могут служить французские фотографические портреты в антропологической коллекции музея, снятые с представителей различных рас, большинство их могли бы быть приняты за портреты европейцев».

Все перечисленные препятствия делают классификацию человечества на группы, называемые видами, совершенно невозможной. Этот факт как нельзя лучше иллюстрируется тем поразительным разнообразием мнений, к которому свелись попытки разных ученых определить число человеческих рас. Их не мешает здесь привести как удивительный курьез:
Человеческих рас: одна (Верт, Лунд), две (Вирей, Мецлан, Мейнерс), три (Кювье, Жакино, Топинар, Брадлей, Гобино, Бюшинг, Далль, Клаус, Смит, Латам, Брока, Катрфаж, Лидекер), четыре (Линней, Кант, Циммерман, Лейбниц, Гексли, Карус, Ретциус, Кин, Бернье, Жофруа С. Илер), пять (Блюменбах, д'Омалиус – д'Аллуа, Окен, Гольдфус, Велькер), шесть (Бюффон, Дюмериль, Лессон), семь (Гентер, Причард, Флоуер, Нешель), восемь (Агасси, Мори), одиннадцать (Пикеринг), двенадцать (Ф. Миллер, Геккель, Герлянд), тринадцать (Деникер), пятнадцать (Бори де С. Венсен), шестнадцать (Дюмулен, Мальте-Брюн), восемнадцать (Колльман), двадцать две (Мортон), шестьдесят (Крауфорд), шестьдесят три (Берк), сто пятьдесят (Глиддон). Наконец, американская школа допускает столько видов человечества, сколько возможно вообще установить народных типов.
«Эти колебания, – говорит проф. Петри, – от одной расы или вида до 150 или даже до неопределенного числа, производят удручающее впечатление; они беспощадно свидетельствуют о том, что наука в данном случае не имеет твердой почвы под ногами