— Не могу. В детстве пару раз пытались. Когда я получил разъемы, попытались опять. — Мыш вздохнул.
Себастьян помрачнел:
— Говоришь ты так, ерунда будто какая это.
— Так и есть, — сказал Мыш. — Мне фиолетово. Просто меня нельзя починить. Нейрологическое кон-чего-то-там.
— Именно что?
Мыш озадаченно развел руками.
— Нейрологическая конгруэнтность, — сказал Кейтин. — Видимо, незакрепленные связки — нейрологически конгруэнтный врожденный порок.
— Да, мне так и говорили.
— Два типа врожденных пороков, — объяснил Кейтин. — В обоих случаях часть тела, внутри или снаружи, деформирована, атрофирована или просто не так размещена.
— Мои связки все при мне.
— Но в основании мозга есть маленький пучок нервов, который в разрезе выглядит почти как лекало человека. Когда это лекало целое, мозг оборудован нервами для контроля над всем телом. Очень редко в этом лекале бывают такие же искажения, как в теле, и это случай Мыша. Можно устранить физический дефект, но внутри мозга просто нет нервных связей, чтобы управлять физически правильной плотью.
— Видно, с рукой Князя то же самое, — сказал Мыш. — Если б ее оторвало в аварии или еще как-то, ему пересадили бы новую, подсоединили бы нервы, вены и все такое, был бы как новенький.
— А, — сказал Себастьян.
По пандусу сошел Линкей. Белые пальцы массируют кремовые булавы запястий.
— Капитан летит забавным маршрутом…
К краю пруда прибрел Идас.
— Эта звезда, его цель, где…
— …по координатам на кончике внутреннего рукава…
— …во Внешних Колониях, значит…
— …даже за Внешними Как Ничто.
— Лететь долго туда, — сказал Себастьян. — И путь капитан весь сам пролетит.
— Капитану много о чем надо подумать, — предположил Кейтин.
Мыш спустил лямку с плеча.
— А еще он много о чем думать не хочет. Эй, Кейтин, может, в шахматы?
— Тебе фора в ладью, — сказал Кейтин. — Так по-честному.
Они устроились за игровой доской.
Три партии спустя по кают-компании разлился голос фон Рэя:
— Все в проекторные. Впереди мудреные встречные течения.
Мыш и Кейтин оттолкнулись от булькресел. Кейтин вприпрыжку побежал к дверце за змеящейся лестницей. Мыш припустил по ковру, взлетел на три ступени. Зеркальная панель ушла в стену. Он переступил через ящик с инструментом, моток кабеля, три выброшенные плитки памяти с мороженой обмоткой — тая, они изгваздали пол солью там, где высохла лужа, — сел на ложемент. Вытряхнул кабели, воткнул.
Ольга заботливо помигивала над, под и рядом с ним.
Встречные течения: красные и серебряные блестки, швыряемые горстями. Капитан решительно шел против потока.
— Крутым вы были гонщиком, капитан, — констатировал Кейтин. — На какой яхте летали? У нас в школе гоночный клуб арендовал три яхты. Я думал, не попробовать ли и мне один семестр.
— Заткнись и держи крыло ровно.
Здесь, внизу галактической спирали, звезд куда меньше. Гравиметрические сдвиги не буйствуют. Полеты вблизи центра галактики с его более плотным приливом требуют работы с десятком конфликтующих частот. Здесь же капитан вынужден перебирать даже сгустки следов ионных модуляций.
— Куда мы вообще летим? — спросил Мыш.
Лорк показал координаты на статической матрице, а Мыш прочел их с матричного движка.
Где же звезда?
Возьмите концепции «отдаленный», «обособленный», «неяркий», выразите строго математически. При подобном переводе они исчезнут.
Но за миг перед этим — вот она.
— Моя звезда. — Лорк развел крылья, чтобы видели все. — Вот оно, мое солнце. Вот моя нова со светом восьмивековой давности. Гляди хорошенько, Мыш, и откинь крыло как следует. Если твое халтурное крылевание отдалит меня от звезды хоть на секунду…
— Капитан, вы чего?
— …я спущу колоду Тййи по твоему пищеводу, поперек. Крыльни́ назад.
И Мыш крыльнул, и вся ночь пронеслась в его голове.
— Здешние капитаны, — излагал Лорк, оставив течения позади, — когда попадают в модуляционный кавардак срединного узла, не в состоянии оседлать прилив в сложном скоплении вроде Плеяд и спастись. Они сходят с осей, закручиваются и прут напролом через любую заваруху. Половина известных аварий приходится на эксцентричных капитанов. Я общался с некоторыми. Они говорят: здесь, на окраине, именно мы то и дело бьем корабли в гравиштопорах. «Вечно вы дрыхнете на этих своих ниточках», — говорят они. — Он засмеялся.
