— …но у капитана там работает тетушка…
— …значит, попадем бесплатно, — закончил Идас.
— Об этом не тревожьтесь, — сказал Лорк; они пандусом сбежали на пирсы с пришвартованными калигобусами.
Полярный Ворпис покрывают скалистые месы, многие — площадью в несколько квадратных миль. Между ними, не смешиваясь с азот-кислородной атмосферой сверху, струятся и плещутся тяжелые туманы. Порошковый оксид алюминия и сульфат мышьяка исторгаются с яростной поверхности планеты и в углеводородных испарениях роятся среди мес. За столовой горой, помещающей космодром, виднеется еще одна, с культурными растениями: их родина — широта Ворписа поюжнее, но здесь их разводят в природном парке (жженая сиена, ржа, пламя). На крупнейшей месе стоит Феникс.
Калигобусы — инерционные самолеты на статических разрядах, возникающих между положительно ионизированной атмосферой и отрицательно ионизированным оксидом — лодками бороздят поверхность тумана.
На вокзале дрейфуют под прозрачной кладкой цифры, указывающие время отправления, за ними стрелки ведут толпу к погрузочному пирсу:
ПАРК АНДРОМЕДЫ — ФЕНИКС — МОНКЛЕР
и гигантская птица, сочась огнем, плывет через мультицвет под ботинками, босыми ногами и сандалиями.
На палубе калигобуса Кейтин облокотился о перила и глядел сквозь пластиковую стену, а белые волны, потрескивая, раскручивались вокруг солнца и бились о борт корабля.
— Ты никогда не думал, — сказал Кейтин Мышу; тот поднимался, посасывая леденец, — как тяжко пришлось бы человеку из прошлого, попади он в будущее? Вообрази того, кто умер, скажем, в двадцать шестом веке — и воскрес здесь. Ты понимаешь, в какой ужас и смятение он пришел бы, просто ходя туда-сюда по калигобусу?
— Ага? — Мыш вынул леденец изо рта. — Хочешь дососать? Я уже все.
— Спасибо. Возьми хоть вопрос… — челюсти Кейтина заколдобились, зубы крошили кристаллический сахар на льняной нити, — чистоты. Был тысячелетний период с шестнадцатого по двадцать шестой век, когда люди тратили тучу времени и энергии, чтобы все было чистым. Он кончился, когда последняя инфекционная болезнь стала не просто излечимой, но и невозможной. Существовало невероятие под названием «простуда», которой еще в две тысячи пятисотых ты как пить дать хоть раз в год да болел. Допустим, в то время для фетиша была уважительная причина: вроде имелась корреляция между грязью и болезнью. Но когда заражение сделалось отжившей проблемой, равно отжившей стала и санитария. Если бы наш человек из две тысячи пятисотых увидел, как ты гуляешь по палубе, одна нога обута, другая босая, а потом садишься и ешь той же ногой, не потрудясь ее помыть… ты хоть понимаешь, как он изумился бы?
— Ты серьезно?
Кейтин кивнул.
Туман разбился о скальный столб, заискрился.
— Идея нанести визит в Алкан вдохновила меня, Мыш. Я разрабатываю цельную теорию истории. В сопряжении с моим романом. Не возражаешь, если я займу пару твоих минут? Объясню. Мне тут подумалось, что если рассмотреть… — Он умолк.
Паузы хватило, чтобы Мыш несколько раз переменился в лице.
— Ну и чего? — спросил он, решив, что Кейтина отвлекла вовсе не клокочущая серость. — Что там с твоей теорией?
— …Циана фон Рэй Морган!
— Что?
— Кто, Мыш. Циана фон Рэй Морган. Мне пришла вконец облическая мысль: я только что понял, кто эта тетя капитана, куратор в Алкане. Когда Тййи гадала на Таро, капитан упомянул дядю, которого убили, когда он был ребенком.
Мыш нахмурился:
— Ага…
Кейтин потряс головой в показном изумлении.
— Кто что? — спросил Мыш.
— Морган и Андервуд.
Мыш глянул вниз, вбок и в других направлениях, где люди ищут потерянные ассоциации.
— Видимо, это случилось до твоего рождения, — сказал Кейтин наконец. — Но ты наверняка что-то слышал — или видел где-нибудь. Весь процесс от начала до конца транслировался на галактику по психораме. Мне было всего три года, но…
— Морган убил Андервуда! — воскликнул Мыш.
— Андервуд, — сказал Кейтин, — убил Моргана. Но в принципе — да.
— На Ковчеге, — сказал Мыш. — В Плеядах.
— И миллиарды по всей галактике прочувствовали процесс по психораме. Нет, мне точно было не больше трех. Я был дома, на Селене, смотрел с родителями инаугурацию, когда этот невероятный тип в синем жилете выломился из толпы и понесся по площади Хронаики с проводом в руке.
