У сине-белой колонны Джо сворачивает налево, в сортир.
Деревянная калитка, криво свисающая на петлях — на этот раз без объявления «Закрыто на уборку», — распахнута и чем-то подперта. Стены предбанника, выложенные кафелем, закрашены поверх синей краской. Она слезает кусками размером с ладонь. Оставшаяся краска идет пузырями от хлорки, которой через день моют стены. Иногда внутри воняет хлоркой до невозможности выдержать даже столько времени, сколько нужно, чтобы честно поссать.
Перед пятью из десяти фаянсовых писсуаров — медные педали для спуска воды в основном бессильно валялись на полу — (4) присутствовала половина членов Галактического Совета. Это была протокольная встреча. Участники приходили и уходили по сложному сценарию, который Бэт Д. пока так и не осмыслил. Каждый входил в Высочайший Ледяной Зал (все еще отчасти припахивающий ядовитыми парами) и оставался там, напряженно вслушиваясь и молча, в течение некоторого времени, стоя перед тем, что Бэту Д. казалось… что кому угодно показалось бы похожим на иллюстрации из книги по сантехнике двадцатого века.
Члены Совета напрягались, чтобы постигнуть Массу.
Масса вполне поддавалась анализу: это была в основном слизистая эмульсия, окруженная частично проницаемой мембраной, в которой дрейфовало ядро, различные ядрышки, вакуоли, рибосомы, митохондрии и хлоропласты, в целом — симбиоз эукариотических и прокариотических клеток из менее вульгарного момента в истории плюромы, когда все сущее было ближе к неорганической материи — в отличие от нынешнего момента, когда оно больше напоминает органический суп.
Члены Совета, погрузившись в свои компьютеры, устремляли ум к высоким материям.
Масса сейчас была рядом с Бетельгейзе.
А Бетельгейзе находится в секторе Е-3. (5) Джо замедляет шаг у предпоследнего писсуара. Он питает слабость к мужикам постарше, с большим пенисом, на котором проступают крупные синие вены, и маленькими руками с чересчур длинными ногтями; мужчина у крайнего слева писсуара (под шестьдесят? Самое то), возможно, библиотекарь. На нем дурацкое пальто с меховым воротником, который не застегивается. А может, дизайнер. У стенки за писсуаром стоит черный портфель. Но это самое то.
В дверь вваливается бомж (вероятно, моложе того мужчины, что сейчас стоит слева от Джо, с этими длиннющими ногтями цвета алюминия в лучах зимнего солнца, — член Джо в его собственной руке, слишком широкой и мозолистой, на миг отвердел, не от происходящего, а от собственных воспоминаний секундной давности). У бомжа усы полны соплей, над одним ухом проплешина, пуговиц на рубашке не хватает, нагрудный карман оторван. Штанина разодрана от манжеты до колена, видна лодыжка, белая, как мыло. Бомж оглядывается:
— В бога душу мать… Да тут одни эти вот… Ну то ись все как один… Эй, ты, зуб даю, ты тоже из них…
Двое членов Галактического Совета, стоящих справа от Джо, переглянулись и улыбнулись. Один покачал головой. Стоя перед белым фаянсом, они сосредоточенно работали руками, погрузившись в вычисления.
Влетел Уилсон, глухонемой проститут, — сжатые кулаки в карманах потрепанной ветровки. Джо с ним знаком, потому что Уилсон однажды предложил ему свои услуги. Джо тогда повел его в вестибюль станции, купил ему кофе и хот-дог и объяснил — он владел языком знаков, поскольку в возрасте десяти лет прожил год у двух своих глухонемых теток в Портленде, — объяснил, что на данной точке навалом бесплатного товара, так что искать тут платных клиентов — только время терять. Уилсон обошел стороной бомжа («Эй, неужто и ты тут за-ради этих гребаных педиков?»), оглядел занятых своим делом членов Совета и вышел.
— Черт!
Бомж развернулся, двинулся к выходу и налетел на дверной косяк. Входящий член Совета — рабочий метро, Джо его видел тут уже несколько раз — придержал бомжа:
— Эй, дедуля, смотри, куда идешь.
Рабочий отодвинул бомжа на расстояние вытянутой руки и оглядел: с разодранной штанины капало, и лодыжка была мокрая. Не добрался до писсуара. Бомж вылетел наружу, оставляя отпечатки из мочи на присыпанном мелом полу.
Джо снова повернулся к стоящему рядом: седой, бородка клинышком, очки. Джо и седой встретились взглядами — боязливыми, полными восторга, глаза — очки, глаза — пах. О, этот шлонг, эти ногти! У Джо под коленками потеплело от подступающего оргазма. (6) Розовый, как лососина, свет Бетельгейзе падал косыми лучами через прозрачную стену Самптера VII — космической крепости, в шутку названной так первопроходцами, галактическими антропологами.
