Но только стан первый второму не враг.
57. Король прибыл в Друкс, чтобы вместо покоя
Оставить незыблемым прежний закон.
Ворота срывались с петель, трон был смят и расколот,
И кровь короля станет шелком знамен.
58. Три красных давно поджидали француза,
Заметив брег левый напротив Витри,
Жив черный, но красным распорото пузо,
И бритт был обрадован светом зари.
59. Да, красный Ник связан с нелегкою жизнью,
И знал, что в Ферне будет схвачен Видам,
Великий Люк счет предъявляет отчизне,
И зависть Бургундию бриттам отдаст.
60. Далмация в страхе, почуяв пролитие крови,
И варвар сражается в черном углу.
Раз дрогнул туман, Измаил наготове.
Спасет ль Португалия преданных слуг?
61. Грабитель морских побережных владений
И в новых народах теряет друзей,
Мессинско-мальтийский союз не ржавеет,
Не терпит обид от чужих якорей.
62. Октябрь в день третий — под знаком великих событии,
Возвышены будут Ругон, Мандрагора, Оппи-Пертинанс,
Теперь Черногорец весь мир сотрясает открытьем,
И многое грозным предстанет для нас.
63. Опять потрясения вызовут войны,
И бедствия выветрят дух перемен,
Не зря же Нарбонн и Байон беспокойны,
Им больно от горя, страданий, измен.
64. Вторженцы пройдут Пиренейские горы,
Противиться в марте не сможет Нарбонн.
Здесь жизни сгорают, как дождь метеоров,
Над морем и сушей разносится стон.
65. Зеленые мысли вредны для реформы,
Раз плод недозрел — не срывайте его,
Потомков никчемные сдвиги не кормят,
И ложное благо не даст ничего.
66. Предвижу реформы и честную дружбу,
Меч, вложенный в ножны, — не самообман.
Поместья, поля и сады делу мира послужат,
Закон станет другом залеченных ран.
67. У врат у скалы их до сотни сойдется,
И видны ворота с Дизерских вершин,
В Шато с мест других удалец к удальцу подберется,
Друг Рима с крестом: ты, крепись и держись!
68. Когда заговорщики шли из Аймара,
Солдаты таились в Ликийском лесу,
Савону и Рону знобило недаром,
От крови, от страха наш трон не спасут.
69. Две трети их стран изувечены градом,
Италия с Веной поникли разбитой главой,
Над Брессом и выше Байли — кладовые кровавого ада,
Град создан гренобльцем и введен был в бой.
[145]70. Какое оружие сокрыто в ракете,
Которую мчит крыловидный огонь?
Латинское небо рвет северный ветер,
И взорван грозою был венский покой.
71. Святыни им видимы будут у Трикса,
Но их осквернять не осмелятся днем.
Каркассон! Будь рад, что немилость продлится,
С вторжением справятся долгим путем.
72. Все церкви и все синагоги зачахнут:
Исчезнут обряды в две тысячи сто пятьдесятом году
И Крест и Давидовы звезды истлевшею славой запахнут,
Но милость небес люди в новом найдут.
[146]73. Тюрбан голубой завладеет всем Фойксом
Пред тем, как Сатурн совершит оборот,
А белый тюрбан спорит с Турцией громко,
И звезды
[147] на мачты судов созовет.
74. Убийца тайком покидает град Ферстод,
Чернеет на пашне заколотый бык.
Здесь плащ Артемиды взметается облаком дерзким,
И пепел вулканов к погибшим приник.
75. С прибрежной волной будут ладить французы,
Амбрасия с Трасией хлынут в Прованс,
Законы и нравы их здесь они сгрузят,
Чтоб след свой надолго оставить у нас.
76. Беда, коли мир куплен страхом и кровью.
Два русла зажаты в железной руке,
Жестокость и злобу Нерон сделал новью,
Но был Кальвероном убит на реке.
77. Правитель чужой восседает на троне,
И к смерти идут королева и сын,
Зато конкубину злой рок не затронет,
Раз сам победитель красой ее сыт.
78. Гречанка казалась античной богиней,
Успех ее цвел средь дуэлей и ссор,
Однако в Испании власть ее сгинет,
В темнице ждет казни пленительный взор.
79. Коварный галерным командовал флотом,
Стремясь подавить и протест и мятеж,
Уловки слабее взбесившихся глоток:
«Хватай командира… Души его… Режь!»
80. Пожалуй, во вред себе действовал герцог,
Сильнейшего друга куда-то сослав,
Деспотии в Пизе и Люкке с ним бились совместно,
