Нормальных семей не бывает - страница 26

Уэйд попытался представить себе Флориду до пришествия человека, но не смог. Мир внизу казался слишком обжитым со своими трейлерами, оптовыми складами и убогими барами. Уэйд решил, что если бы люди добрались до Луны, то, наверное, превратили бы ее в подобие Флориды. Наверное, к лучшему, что она так далеко, так недосягаема.

Потом он подумал о матери, которая таяла у него на глазах и все же в каком-то смысле была моложе, чем когда-либо, — теперь она знает о жизни даже больше, чем я знал до недавних пор: о том, какое жуткое дерьмо этот секс, — она так многое для себя открыла, — и он снова почувствовал один из тех бесчисленных уколов совести, которые всегда чувствовал, вспоминая о поведении отца, о собственном поведении и о том, как это сказалось на матери — его распутство и глупость.

По крайней мере, завтра будут деньги, и, пожалуй, теперь Уэйд сможет отвязаться от этих головорезов из Карсон-Сити, которые в час ночи останавливались под окнами их с Бет кооперативной квартирки и слепили светом своих фар. И может, останется еще немного, чтобы попробовать какие-нибудь новые сочетания лекарств. А десять штук папе? А, чепуха. В кои-то веки смогу оказать ему более или менее важную услугу.

Жизнь действительно сводилась к простым вещам: жена, о которой нужно заботиться, ребенок, который вот-вот должен появиться на свет, — маленькое гнездышко, которое нужно защищать от этого огромного мира, только и ждущего, чтобы наброситься и разнести все в клочья. Уэйд подумал о текущей в его сосудах крови — в ногах, кончиках пальцев, мозгу — и постарался застыть так, чтобы ощутить этот внутренний кровоток, но у него ничего не вышло. Нам не дано чувствовать ток нашей крови, точно так же, как и вращение Земли. Он подумал о своей болезни. Посвящая в это Сару, он сказал:

— Это машина времени, сестричка.

— Не будь таким легкомысленным, Уэйд.

— Ничего я не легкомысленный, Сара. От правды никуда не денешься.

— В каком смысле это правда?

— Ну, скажем, если бы мы родились не сейчас, а сто лет назад, нас обоих уже не было бы в живых. Ты умерла бы от перитонита, который у тебя был в третьем классе, или от заражения крови.

— Или меня утопили бы, как котенка, — сказала Сара.

— Сейчас ты жива, а через минуту — глядишь, уже и нет. А я? Черт побери, да я уже сто раз мог умереть по любой причине. Так что мне представляется, что этот вирус просто подводит часы, чтобы они шли правильно. Старики теперь — явление неестественное.

— Ты правда так думаешь?

— Да, правда.

— Извини, но тут я вынуждена с тобой не согласиться.

Уэйду послышались в голосе Сары жесткие нотки.

— Ты в состоянии куда-нибудь устроиться и работать? — спросила она.

— Да вроде. Крупье на полставки в этом дерьмовом клубе на Фримонт-стрит. И ни грамма — а то печенка сразу полетит.

— Лечишься?

— Да, но давай об этом не будем. И моргнуть не могу без таблетки. Скоро психом от этого сделаюсь.

Почувствовав жгучие укусы мошек, Уэйд вернулся в комнату. Бет храпела. Было 4.00 утра — время принять три капсулы и запить их ананасовым соком. Куда подевались прошедшие шесть минут? Куда девается израсходованное время? Может, для него есть какая особая свалка? Или утекает рекой, как воды Ниагары? А может, время испаряется, превращаясь в дождь, и все начинается сначала?

Уэйд проглотил таблетки, запил соком и подошел к окну — посмотреть на гостиницы, дороги и машины ночной Флориды. К слову, о машине времени. Из всех штатов, включая Неваду, Флорида наиболее сильно и уже не впервые поражала Уэйда тем, как накрепко была она впечатана в свое исконное, первобытное прошлое. Растения казались здесь более дикими, животные — более жестокими, а воздух — более промозглым и кишащим бактериями. Ему показалось, что все окружающее смирилось с тем фактом, что через миллиард лет обратится в хлюпающую нефть.

Дженет спала на раскладушке, ее дыхание было легким, как если с шуршанием водить пальцем по бумаге.

Уэйд открыл раздвижные двери на балкон, откуда по-прежнему, даже в этот час, веяло духотой, и закурил. Если уж нельзя пить, буду курить. Черт с ними, с мошками.