Ноль-Ноль - страница 30

И уж точно не властен над нею, ЧУЖОЮ, ты со всеми своими умениями и со всем своим альтруизмом. Что им ни говори, ни объясняй, ни втолковывай, как на них ни дави, эту границу тебе не перейти по определению. Просто они — не ты. Все всегда сами по себе, сами в себе, и когда сами себе враги — тоже; и так редко кому-то действительно бывает нужен ЧУЖОЙ с его помощью…

Вот поэтому она стала столько значить для Фила — ей он необходим был. И тогда, после УБОД, когда, голубовато-бледная, с выпирающими косточками, она смотрела на него с абсолютно детским сочетанием недоверия и надежды, и все три последующих года в самых разных ситуациях… Ей, как никому, может быть, другому.

Ведь самые его близкие — жена, сын — были слишком благополучны и удачливы, обладали, как и Фил, в этом мире нормальной «остойчивостью», и, любя, конечно, их, он никогда не чувствовал себя единственным гарантом их выживания. Как чувствовал это иногда в отношении вполне вроде бы посторонней девицы, обязательствам перед которой у него взяться вроде было совершенно неоткуда…

Вот поэтому Фил уже две недели сидел на телефоне и носился как полоумный по городу в ущерб работе и семье — чем дальше, тем острее чувствуя что-то вроде самого настоящего отчаяния…

Долго, больше получаса, Фил бродил здешними лабиринтами, путаясь в закоулках, проходах, внезапных захламленных тупиках, дурея от толчеи и звуков: надрывный мяв очередной поп-шалашовки через несколько метров сменялся загибами очередного юмориста вперемежку с краткими обвалами коллективного гогота, те — сиплыми жалобами на судьбу воровскую, те — насекомой звенящей вибрацией восточных липких мотивчиков… Что-то уильям-гибсоновское чудилось ему в наэлектризованной сдержанно-агрессивной мультиэтнической каше с мощным присутствием Юго-Восточной Азии, в завалах поддельных тряпок, дисков с пиратскими фильмами, играми, ворованными базами данных, тысячерублевыми подборочками снятого на мобилу размытого «реалвидео» с юной гопничьей толпой, калечащей прохожих или насилующей одноклассницу, — очень, говорят, популярно в нынешнем сезоне… Пудовые хари ментов… Киберпанк русского базара с забористым нашенским звериным душком…

Несколько раз Фил совался к настороженным продавцам. Некоторые, непроницаемые хачи, вообще отказывались понимать то ли Филов вопрос, то ли в принципе русскую речь, другие отфутболивали по невнятным адресам. И никакого Стасика, конечно, не наблюдалось, а телефон его все время был вне зоны (или Фил добыл устаревший номер)…

Снова вспомнить об этой гротескной фигуре его заставило известие, что перед исчезновением своим Каринка обзванивала и обходила знакомых в состоянии, слишком похожем на навязчивое. Он знал, надеялся, что со Стасиком она порвала окончательно (не без Филова настояния) больше года назад; ему не хотелось признаваться себе, что для подтверждения обсессивной ее «теории» по логике стоило бы обращаться как раз к такому вот Стасу, для которого Каринка якобы столько значила… Да и на самом ведь деле… Что-то же он нашел в ней, раз так намертво присосался…

Он, сука такая хитрая, чувствовал ее болезненную жалостливость (прирожденные паразиты слабину в другом распознают великолепно, тут у них интуиция бывает совершенно фантастическая) и давил, давил на нее нагло, прицельно, непрерывно… Он был из категории слабаков, чужие слабости эксплуатирующих беспощадно: маленький, тихий, цепкий клещ, невыковыриваемый и заразный…

Фил как-то видел его: узкоплечий блондинчик, весьма смазливый, со странно задерживающимся на визави взглядом, двусмысленной полуулыбочкой, характерным сочетанием пугливости и самодовольства. Его вроде сложно было воспринимать всерьез: пацан и пацан, зеленый, лошок — все у него всегда складывалось как-то по-дурацки. Но Фил был слишком опытен и талантлив по части раскусывать людей: этого он классифицировал сразу еще по Каринкиным рассказам, и быстро понял его для нее опасность, и с самого начала, как мог, девчонку предостерегал… И, разумеется, абсолютно безрезультатно, по крайней мере, поначалу.

Ей было его жалко… Ну разумеется. Не ей одной. Жалкость была Стасовым основным капиталом, часто и продуманно используемым. Считалось, что ему всегда страшно не везло. В первый раз он загремел на зону еще по малолетке и по какой-то феерической глупости: украл с пацанами телефонную будку (sic!), чтобы продать на цветметы. Мог бы отделаться условным, но не повезло: сел. На смешной срок, но что-то там с ним на киче якобы произошло (не повезло, опять же). Произошло ли в действительности и что именно, никто никогда толком не узнал — тему, дабы не травмировать Стасика, поднимать зареклись. Особенно после того, как однажды в бухой компании кто-то из полузнакомых, повздорив с ним по пьяни и из-за девки, прошелся на тему зоновских петухов. Наехавший был гораздо здоровее, Стасик в ответ промолчал, но когда оппонент отлучился на балкон подымить, Стас, незаметно для всех оказавшись у того за спиной, четырежды пырнул его ножом.