Я этого не сказал, говорю я, но ты просто разочаруешься во мне. Мои причиндалы работают, но я не пробовал их здесь. Я не хочу ни к чему привыкать здесь! У меня даже нет имени, я просто хочу покинуть "Нокс".
- Это невозможно! - говорит Натали, и слезы вроде как перестают. - "Нокс" нельзя покинуть без его разрешения...
Можно, говорю я, но это разговор для другого времени. И еще: ты красива Натали, в тебя можно влюбиться, и я оставлю твое фото на память о том, что мы пережили. Но я не хочу никого любить здесь, потому что, у меня есть мое прошлое там, за пределами "Нокса" и я не могу его предать!
Черт, я и взаправду стал много болтать.
- Ладно, ничего не говори! Я и впрямь что-то расклеилась. Понапридумывала себе...
Натали идет в спальню. Она запрокидывает ноги на кровать и накрывается одеялом, где пять минут назад спал я. Она не плачет, она уже успокоилась. Просто уставшее существо из вечной ночи города хочет немного отдохнуть.
Я пойду, пройдусь по этажам, говорю я ей, ничего не бойся, и я никому не дам сюда попасть. Но она уже спит, и я понимаю, что у меня есть лишний часик-другой, чтобы прошвырнуться по окрестностям и узнать, что произошло за это время. Щенок лежит у своей новой хозяйки в ногах. А мне и остается, что накинуть плащ и схватить с кухни три куска пирога, что оставила для меня Натали на столе. Черт, как вкусно!
Я высовываюсь из-за двери и оглядываю этаж. Все тихо, как и было. Никаких сталкеров и наркоманов под кайфом. Прикрываю дверь и вслушиваюсь в тишину. Музыка клуба в квартале отсюда затихла навеки. По ступеням иду тихо, что не слышу почти себя, и в голове крутится мелодия "Enjoy the Silence" Depeche Mode: All I ever wanted\ All I ever needed\ Is here in my arms \Words are very unnecessary \They can only do harm. А еще мне нужно забрать диск и узнать, чем закончилось все это дерьмо. Возможно слишком рано оплакивать старину Сэма, и мне так хочется увидеть Скольда и Катрин. Но до нашей норы так далеко, а без кредитов я не смогу поймать транспорт. Но пока я иду, в кармане о ногу бьется Пустынный орел, напоминая мне то, чем занимается Скольд. Грабежами! Я всегда стоял вдалеке, пока он это делал. Но я запомнил парочку приемчиков. И сейчас моя голова разделилась на две части: одна требовала самого настоящего грабежа, а вторая умоляла попросить денег у близнецов. Но что сейчас с клубом, мне абсолютно неизвестно!
*
Черт! На улице холодно, и мой плащ проникается этим холодом так, что я умираю! Это новые шуточки "Нокса", я уверен в этом. Дом молчит, тени в окнах спят, как спит и Натали. Не слышен гул "Асфальтированного рая", и это пугает меня еще больше. Со стены дома на меня смотрит мой фото-робот. Мое лицо испугано, и настоящее, и то, что на бумаге. Внизу подпись: ЭЙ, ДЕТКА! Я ВЫШЕЛ НА ТВОЙ СЛЕД, МЫ СКОРО ВСТРЕТИМСЯ!
Бумажки появились даже в районе пустых домов. Это глупо. Их видят только сталкеры, и долбаные призраки в округе. Кирпичным стенам нет дела до нарушителей.
За моей спиной звучат два четких выстрела. Сухих и метких. Так могут стрелять только копы. В этой темноте страх больше не одолевает меня. И кажется, что "Нокс" никогда не найдет меня в этой вечной тьме среди тысячи шлюх, наркоманов и бомжей. Выстрелы продолжаются, и я бегу на них как зачарованный. Забегаю за угол и вижу, что там творится полное дерьмо: бомж-людоед терзает уже мертвую плоть копа, отрывая от униформы куски и вгрызаясь в мясо, а двое живых легавых что стоят в стороне палят в беднягу, что не может насытиться человечиной, но все без толку. Гильзы летят в разные стороны, но прицельный огонь легавых уходит в пустоту.
- Кори любит человечину, дайте Кори еще мяса! - этот протяжный слог исходит изо рта полным сырого мяса. Копы остервенело выстреливают до конца свои обоймы, но простреленный насквозь бомж и не думает умирать. Они боятся к нему подходить, ведь все знают, что бомжи больны чумой, и их укус уже сам по себе смертелен, независимо от того уйдешь ты от него живым или нет.
- К черту его, оставим все! - говорит коп и пугливо смотрит на этого каннибала.
