Головешка собственной персоной возлежал на спине, сунув под голову ладони, и щурился на солнце. На нем была серо-голубая ковбойка и коричневые брюки. Ботинки он снял и теперь любовался большими пальцами ног, торчащими из дырявых носков. Лицо пылало, как восходящее солнце на японском фарфоре. Подойдя поближе, я увидел, что кожа на лице была обгорелой и растрескавшейся, глаза слегка слезились, а голова была голая, как коленка. На сегодняшний день он был единственным живым свидетелем знаменитого пожара 1953 года. Достаточно было только взглянуть на его лицо, как становился ясен весь кошмар того пожара. Непонятно только, кому повезло больше — оставшимся в живых или погибшим.
Я начал спускаться к ним по склону и почувствовал настороженные взгляды, обращенные ко мне. Дамы на всякий случай кокетливо одернули подолы своих юбок, и, видимо приняв меня за полицейского, карлик набросил пиджак на непочатые бутылки.
— Извините за вторжение, — сказал я. — Не уверен, что вы знаете меня в лицо. Моя фамилия Веум, и я хотел бы как-то компенсировать причиненное вам беспокойство.
Я протянул им открытый пакет, его содержимое явно примирило их со мной, и карлик сказал: «Милости прошу к нашему шалашу, как бы вас там ни звали».
Я тоже расположился под солнышком. Какое-то время мы сидели молча. В таких компаниях не стоит торопиться. Эти люди спешат только в одном случае — если до закрытия винной монополии остается пять минут. Все остальное время они наслаждаются жизнью, особенно когда уже откупорена бутылка. Впрочем, пьют они немного, главное, чтобы было хоть что-то. Но, как у всех живых людей, день на день не приходится. Хорошее настроение — они обходятся бутылкой пива. А плохое — и двух бутылок самогона может не хватить.
Для этого времени суток здесь было на редкость тихо. Движение в сторону Осане не велико, а в Песчаной бухте суда не разгружаются уже несколько лет. За нашими спинами возвышались горные склоны, округлые и приветливые со стороны Флейен, крутые и мрачные — с другой стороны, где местная достопримечательность — флюгер в виде стрелы — упорно показывала нам направление ветра.
Я сидел, обхватив руками колени, и смотрел на море.
У крайней точки Северного мыса волны морщились серебристой рябью. Мимо промчался вестамаран в открытое море, вынырнув из воды, как огромное морское животное. Летнее небо, огласил его жуткий рев, после чего, неуверенно покачиваясь, как на ходулях, он направился на юг, к Суннхордланду и Ставангеру.
— Я вообще-то с тобой хотел поговорить, Головешка, — сказал я.
Сощурившись, он посмотрел на меня.
— Да что ты? О чем же?
— О событиях прошлых лет.
— Каких это — прошлых?
— Скажем, год пожара, 53-й.
Он резко поднялся и сел, лицо его исказила гримаса, и мне показалось, что его сухая кожа затрещала.
— О пожаре?
— Открываются новые факты. Я разговаривал с Сигрид Карлсен, вдовой Хольгера Карлсена. И еще кое с кем, — я наклонился к нему. — Ты единственный, кто остался в живых. Понимаешь?
Тут у него глаза буквально на лоб полезли.
— Уж я-то знаю, как-никак. Я каждое утро вижу в зеркале свое отражение. Вот уже тридцать лет. А ты что в этом понимаешь?
Я кивнул, не зная, что ответить.
— В тот день у меня отняли жизнь. До того я был обычным рабочим парнем, не хуже других. И что со мной стало? Потребовалось несколько лет, чтобы ожоги более или менее зарубцевались. В первые годы у меня на лице была незаживающая открытая рана, а неудачным пересадкам кожи я и счет потерял. Вся жизнь пошла под откос, и забыть я это не могу, Веум! — Он схватил бутылку не глядя и сделал большой глоток. Отхлебнув еще раз и немного успокоившись, он продолжал: — Так что тебя интересует?
Все остальные молчали. Только слушали. Низко над головой пролетела чайка и закричала жалобно и хрипло, словно вспоминая жестокое прошлое.
— Я бы очень хотел, чтобы ты рассказал мне о том пожаре, попытался восстановить в памяти все, как было.
— Все, как было, — повторил он тихо.
— В день пожара… Производственный цех так и стоит у меня перед глазами, как будто это было вчера. Краску готовили в огромных резервуарах, с множеством отсеков. На каждом этапе был свой контрольный пункт, со своими измерительными приборами…
