Она колебалась. Тем временем Алекс уселся на скамью и, поставив на стол пиво, окинул ее оценивающим взглядом:
— Я не спрашивал тебя, Санни, чем ты занимаешься. Постой, сейчас попробую угадать. Ты…
Устроившись рядом, она поспешно закрыла ему рот ладонью.
— Не надо гадать.
Их лица настолько сблизились, что Санни различала запах крема для бритья, по-видимому, он побрился перед приходом в бар. Алекс поцеловал ее в ладонь, нагнулся и поцеловал в губы, сначала слегка, затем крепче. Протянул к ней руки и попытался обнять ее, но мешал угол стола, упиравшийся им в ребра.
— Здесь есть кровать. Вон там, — шепнула Санни. Он прошел следом за ней в темный закуток каюты, где стояла не слишком широкая, но вполне удобная койка, чтобы разместиться на ней вдвоем. Легкое покачивание яхты убаюкивало, а поскрипывание корпуса судна отдаленно напоминало колыбельную песню. Санни потянуло в сон. Встряхнувшись, она напомнила себе, ради чего пришла сюда.
Она уже давно не встречалась с мужчинами, и теперь ей было любопытно, как все будет происходить. Легкое возбуждение охватило ее, как только Алекс со знанием дела принялся за поцелуи. Его язык, как небольшой верткий самолет, кружился, касаясь то ее губ, то языка. Однако Санни не испытывала особого воодушевления, более того, она словно со стороны наблюдала за происходящим. Затем, чтобы занять себя, она, как и раньше, стала мечтать о Джейкобе. После их недавней встречи, когда она видела его так близко, ей было легче рисовать Джейкоба в своем воображении. Перед глазами возникла ямочка на подбородке, чарующее сияние серых глаз, выступающие скулы и чувственные губы.
Расстегнув рубашку Алекса, Санни представила, что видит грудь Джейкоба, ее целует не Алекс, а Джейкоб. Между тем Алекс уже изнывал от желания и прижимался к ней все плотнее и плотнее. Стремясь проникнуть еще глубже, он коленом раздвинул ей бедра.
— Все в порядке? — вдруг зачем-то, по-видимому, из вежливости, спросил он.
Санни вздохнула. Она взяла его за руки и положила их на края расстегнутого воротника ее блузки. Затем резким рывком разорвала блузку, открыв черный кружевной бюстгальтер. В тот же миг она схватила его за плечи и, проявив удивительную для женщины силу, перевернула Алекса вниз. Теперь сверху находилась она, а не он.
— Ого, откуда столько пыла? — усмехнулся Алекс.
— Заткнись, — бросила она, потянувшись к ремню на его брюках.
— Джейкоб, ты как? Уже готов? — спросила женщина, покачиваясь на каблуках, словно тростинка на ветру.
— А как же. — Он подошел к ней.
Она приподняла вверх голову:
— Какой ты высокий.
Джейкоб вынул кожаный бумажник.
— Сколько с нас, Овен? — спросил он бармена.
— Двадцать восемь долларов.
Она отрицательно замотала головой:
— Не надо за меня платить.
Сдвинув назад бейсболку, Джейкоб улыбнулся.
— Пустячок, а мне приятно.
Ее глаза широко раскрылись, по губам скользнула улыбка. Женщина, должно быть, только теперь как следует разглядела его. Она вся заулыбалась и засветилась, словно утренняя заря.
— Какие у тебя красивые глаза. Какого они цвета?
Бармен притворно закашлялся, чтобы побороть приступ смеха.
— Синие. — Джейкоб положил две двадцатки на стойку. — Сдачу оставь себе.
— Нет, мне так не кажется. Лазурные? Цвета индиго? Или синевато-серые, или антрацитового цвета? — Она подошла поближе. У нее было такое хриплое и тяжелое дыхание, что им можно было обдирать обои.
— Ты художница?
— Почти. Дизайнер.
Выйдя из бара, она чуть не упала, споткнувшись о какую-то неровность. Джейкоб поддержал ее, но как только она выпрямилась, тут же отпустил.
— Не дашь ли мне ключи? — Он протянул ладонь.
— Да-да, они где-то… где-то здесь. — Она выудила из глубин сумочки целую связку ключей на брелке с символикой университета Брауна, одного из известнейших американских университетов.
Джейкоб с грустью взглянул на знакомую эмблему:
— Ты училась в этом университете?
— Я? Нет, это брелок от машины моего друга… — Она замялась. — Бывшего друга.
Он сжал ключи.
— Понятно.
— А ты учился в Брауне?
На самом деле все было намного сложнее. Его отец, будучи одним из основателей университета Брауна, пожертвовал на него кучу денег, вырученных от работорговли. Но подобное признание вызвало бы у нее больше вопросов, чем ответов, которые он мог дать.
